— Я лучше это… с тобой, — спрашивать о конкретных планах Николаев по понятным причинам не стал.

— Не стоит. Пока. Но если захочешь, присоединишься потом. Обещаю: возможность у тебя будет. Где, ты говоришь, нас собираются ждать?

2

— Где были, Лука Степанович? — Суханов спрашивал осторожно, не особо надеясь на ответ.

Мало ли какие бывают секреты? Если вдруг начальство отправляет в командировку одного из лучших сотрудников, а тот молчит и даже помощнику не сообщает, куда едет, значит, дело явно тайное. Мог бы, уже давно сказал.

— Далеко. Лучше это… хоть введи в курс нынешних дел. Что у нас новенького? Кого ищем?

— Многих. Спокойнее в городе не стало. А уж за городом вообще творится непонятное. По слухам, народ бузит.

— Что значит бузит?

Суханов посмотрел по сторонам, словно боялся, будто в кабинете объявился некто третий, посторонний, пожал плечами и шепотом сообщил:

— Говорят, начинают бунтовать против власти. Требуют объединения с Москвой. Мол, раз война, то все русские обязаны держаться вместе.

— А правительство?

— Как всегда. Сплошные словеса и ни проблеска дела. Лучше бы их и вправду свергли к какой-то матери! Настолько они всем надоели!

А ведь действительно, говорит искренне, отметил про себя Николаев. Вроде отсутствие длилось недолго, а вот вся атмосфера успела сильно измениться. Словно вместе с наступавшей весной люди стали отходить от долгой зимней спячки. Только интересно, сами ли или все-таки поработали некие тайные силы? Вдруг следователь прав и Покровский — лишь вершина айсберга, а где-то есть и другие, пока не выдвигающиеся на первый план? При наличии крепкой тайной организации и едва не всеобщем недовольстве возбудить народ не так и трудно. Тут — намек, тут — какие-нибудь подлинные или похожие на подлинные факты, а дальше слухи пойдут гулять сами, усиливаясь при каждой передаче от одной группы людей к другой.

— Что наши иностранные «друзья»?

— Ничего. Сидят и не вылезают из своих казарм. Они рисковать не любят, а настроение обывателей такое, того и гляди, морды начнут бить. И хорошо, если только морды, и бить, а не стрелять. Да и наши солдаты предпочитают по одиночке не шастать. Но патрулей стало больше. И все вооруженные. Сразу человек по десять, при офицерах, а толку от них почти никакого. Криминальная сводка только и полнится преступлениями.

— Это… Давай, — вздохнул Николаев.

Разговоры — разговорами, но надо и к делам переходить. Пока, во всяком случае. Хотя и странно: где-то идет война, кто-нибудь из старых армейских знакомых наверняка сейчас сражается, а ты тут занимайся всякими уголовниками, совсем как в недавнее время.

Но ведь действительно, должен же ими кто-нибудь заниматься!

Помощник взгромоздил на стол такую кучу всевозможных папок, то пухлых, то совсем тонких, что немедленно стало дурно. Можно сказать, почти с поезда, пока доложил о мифических результатах вполне реальных дел, дома был фактически ночью, толком и не выспался, и сразу столько всего! И ведь начальство не посмотрит на недавнюю командировку по иному ведомству, будет спрашивать, словно не отлучался никуда.

Вот ведь где профессия!

— Тут — по ограблению склада купцов Ивакиных. Сторожа убили, шесть ножевых ранений, замок взломали, наиболее ценное вывезли на трех санях. Там хранились меха, еще кое-что… Оставили лишь громоздкое, что места занимает много, а продать трудно.

— Это каких Ивакиных? Которые прежде были Армфельдами? — Николаев вспомнил полуподпольные листки о якобы настоящих фамилиях некоторых деятелей из новых. Старые, коренные сибиряки были известны и составили себе состояния давно, в крайнем случае — в годы Великой войны, только помимо них в самостоятельной Сибири развелось достаточно лиц пришлых, явившихся во времена Смуты, и про некоторых говорили разное.

— Они самые. Но Армфельды ли, Ивакины — разницы никакой. Кстати, пытались дать взятку, чтобы расследование ускорили. Я сказал, что не моя компетенция, решать вам. Просили сообщить, когда прибудете?

— Зацепки какие-нибудь есть? — Дело было не во взятке, просто следовало изначально определиться, где действительно можно расследовать быстро, а где — предстояло долго блуждать в потемках и так и не выйти на преступников.

— Судя по показаниям одного приказчика, накануне пару раз там видели человека, весьма похожего на Мишку Меченого. Не факт, конечно, однако…

— Меченый… Он же вроде в тюрьме, — припомнил Николаев.

— Я навел справки, — пожал плечами Суханов. — Сбежал. Еще в канун Нового года. О дальнейшем ничего не известно.

— Сбежал… Интересно. Только до сих пор Меченый больше специализировался по ювелирам. Мехами, сколько помню, он не занимался.

— Ювелиры охрану увеличили. Не так их сейчас просто взять. Может, на самом деле не Мишка. Мало ли их, с родимыми пятнами? Да и, может, пятно показалось. Неизвестный лишь разок снял шапку, а что там у него на темечке…

— Подожди. Но появлялся он неоднократно?

— Да. Раза три в течение последних дней. Потом, после кражи, пропал.

— Ну, потом, это… объяснимо. Сыщики носами землю роют, не каждый пойдет в такое место. Но проверить обязательно надо. Людей послать по злачным местам, «малины» потормошить, среди агентов попробовать разузнать. Хотя бы на уровне: в городе Меченый или вообще в иные края подался? Если здесь, попробуем отловить. Не за кражу, так хоть за побег.

— Я уже распорядился. — Суханов улыбнулся. Мол, все мысли начальства предвижу заранее, вот какой я молодец! — Пока результатов нет. Но сами купцы подозревают конкурентов. Мол, это Панкратов хочет их разорить, убрать из делового мира и по миру пустить. Но все голословно, так что, кто кого хочет погубить, вопрос еще тот… Да и Панкратов — из стариков, они таким никогда не грешили. Да еще прямо в городе, где все богачи на виду. В общем, не верю.

— Люди порою тоже это… меняются. Особенно когда меняется жизнь. Проверить на всякий случай надо. Поделикатнее, осторожненько. Может, сам схожу в гости к этому Панкратову.

Казалось странным, что совсем недавно он находился в Харбине, вел беседу с человеком, за которым безуспешно гонялся в отнюдь не далекие времена, и не просто беседовал — дружески, договаривался о совместных действиях… И вдруг — резкое возвращение к привычной жизни с ее негативными сторонами.

— Все равно вряд ли, — упорствовал Суханов. — Я бы скорее предположил, что Меченый замечен в убийстве семьи ювелира, — и в ответ на молчаливый вопрос начальника пояснил: — Было тут и такое. Неизвестные проникли в дом и убили шестерых. Двух детей и четверых взрослых. Троих из них застрелили из «наганов». Минимум два ствола. Выстрелы соседи слышали, но выглядывать поопасались. Лишь одна бабка от окна заметила, как выбегало не то трое, не то четверо мужчин с какими-то сумками и сразу уехали на пролетке. Никаких примет. Искать толком некого. Заявили кое-что из драгоценностей в розыск, то, что смогли установить сравнительно точно, однако пока нигде не появлялись.