На конвентах Плоского мира, после успеха первой из встреч любителей книг Пратчетта, проводившихся раз в два года, все знали, что мужчина в шляпе с бейджиком «Терри Пратчетт» является публичной фигурой, он охотно пожмет вам руку и согласится дать автограф или сфотографироваться[217]; в то время как невысокий лысый человек, похожий на Терри Пратчетта, с другим именем на бейджике, предпочитает, чтобы его оставили в покое. На людях Пратчетт играл роль эксцентричного автора фэнтези, версию себя, которую с радостью предлагал поклонникам, но это был не настоящий Терри Пратчетт.

Нил Гейман в предисловии к «Опечаткам» описывает свой разговор с человеком, познакомившимся на конвенте с Пратчеттом, который произвел на него впечатление «веселого старого эльфа». Они попались в его ловушку. В частной жизни Пратчетт бывал куда более резким, и люди, хорошо его знавшие, часто говорили, что он «не переносит дураков». Его помощник Роб Уилкинс рассказывает, что они отчаянно ругались почти каждый день. «Мы постоянно ссорились, – сказал Уилкинс, когда отвечал на вопросы фанатов в 2017 году. – Каждый день я увольнялся, а Терри каждый день меня выгонял. Дверь едва не слетала с петель, так часто я уходил, с силой захлопывая ее за собой». Бриггс, Пирсон и Кидби также вспоминали о подобных стычках. «Он не переносил дураков, – написал Пирсон в 2016 году в «Дневнике Терри Пратчетта» (The Terry Pratchett Diary), – в чем я не раз убеждался на собственной шкуре», а все редакторы Пратчетта частенько оказывались мишенью его злых острот. Один из современников Терри, знавший Пратчетта в восьмидесятых и девяностых, описывал его как «очень сложного человека», который «вел себя настолько по-разному в присутствии разных людей, что в зависимости от собеседника вы узнавали о нем поразительно противоречивые вещи». «Веселый старый эльф» и «мужчина в черном» существовали для того, чтобы отвлекать людей от невероятно скрытного человека.

Нет, никто не утверждает, что Пратчетт превращался в чудовище за закрытыми дверями, – его друзья помнят акты удивительной щедрости, а споры, которые он вел со своими редакторами или с Уилкинсом, Пирсоном и остальными, были всегда, по сути, творческими и никогда личными – результат того, что обе стороны больше всего хотели хорошо сделать свою работу. Он жил, следуя духу своих книг, где на первом месте стояли человеческие качества. Как сказала Матушка Ветровоск в своей замечательной речи, произнесенной в «Carpe Jugulum» 1998 года, он отказывался думать о людях как о «вещах»[218].

Какие бы события ни происходили за закрытыми дверями, на публике Пратчетт неизменно оставался профессионалом и послом собственных работ. В 1995 году в дневном эфире шоу Pebble Mill он дал интервью Алану Титчмаршу. Пратчетт, одетый в оливковые и белые цвета, выглядел перед камерой совершенно расслабленным, поделился несколькими остроумными шутками и терпеливо общался с ведущим, который выглядел совершенно некомпетентным, особенно когда завел разговор про видеоигры и компакт-диски, а самый острый его вопрос звучал так: «Значит, вы немного похожи на Толкина?»

И все же даже на примере этого самого поверхностного интервью мы видим, что Пратчетт старался быть больше, чем «просто парень, который пишет смешные книги в жанре фэнтези». Он даже не вздрогнул, когда его попросили описать Плоский мир, однако в глазах у него промелькнуло неудовольствие. После публикации «Цвета волшебства» и до конца его жизни репортеры были склонны – несмотря на то, что рядом с ними сидел самый успешный автор бестселлеров Британии, – считать, что аудитории необходимо услышать его фундаментальную теорию устройства мира. Черепаха. Слоны. Плоский мир. Однако для Пратчетта книги являлись чем-то большим, чем просто «история с черепахой». И он почти всегда, отвечая на вопрос: «Что есть Плоский мир?», говорил, что просто поместил реальных людей в условия фэнтези, но его просили прояснить «историю с черепахой». В предисловии к «Искусству Плоского мира» (The Art of Discworld) Пола Кидби он признается, что иногда ему хочется забыть о черепахе[219]. В конце тысячелетия Терри уже считался «важной и влиятельной фигурой». В том же 1995 году к нему обратился Channel 4 с предложением экранизировать его лекцию о путешествии в их серии «Короткие истории» (Short Stories). В результате появилось «Приключение Терри Пратчетта в джунглях» (Terry Pratchett’s Jungle Quest), и все увидели, как писатель направился в тропические леса Борнео, чтобы встретиться с орангутангами в среде их обитания и привлечь внимание к экологическим проблемам, которые им угрожали. Пратчетт проявил такой же практичный подход к документальным фильмам, как и в других своих проектах, сам создавал «историю» и сам писал сценарий. Популярность Библиотекаря Плоского мира привела к появлению неожиданной связи между автором и человекообразной обезьяной, и он радовался, что ему удалось привлечь внимание к виду, который, как он сказал в документальном фильме, остается в тени по сравнению со своими более популярными кузенами, шимпанзе и гориллами. Со временем ему предложили стать членом правления «Фонда орангутангов», а он позаботился о том, чтобы все любительские постановки по материалам Плоского мира делали взнос в этот фонд.

Получасовой документальный фильм получился великолепным. Пратчетт написал информативный и теплый сценарий, полный остроумных комментариев. Встреча бородатого автора лицом к лицу с Кусаси, огромным орангутангом с пухлыми щечными пазухами доминирующего самца, стала захватывающим телевизионным действом. Пратчетт присел на корточки, явно ошеломленный существом, которое, как он отмечал, могло с легкостью оторвать ему руку, но спокойно сидело перед ним и лакомилось фруктами, позволив себя снимать, а потом неспешно удалилось в джунгли. В эту декаду «Приключение в джунглях» стало самым успешным опытом Пратчетта на телевидении. Сэр Алек Гиннесс вспоминал в своем дневнике: «Это лучшее, что я видел в ящике за целый год». Получив одобрение от самого Оби-Вана Кеноби, Терри Пратчетт добавил в свою копилку умение работать с документальными фильмами и воспользовался им в будущем.

В 1996 году мужской журнал GQ предложил Терри Пратчетту взять интервью у миллиардера и основателя Microsoft Билла Гейтса. Пратчетт во всей красе продемонстрировал свое мастерство журналиста, и результат получился завораживающий. Они обсуждали эволюцию технологии и потенциальное влияние интернета на весь мир, где любая информация может быть преподнесена как достоверная. Пратчетт привел пример отрицания Холокоста, представленного как результат исторического исследования. Ответ Гейтса был полон идеализма, он сказал, что интернет станет сам собой управлять и надежные источники будут соответствующим образом маркированы. Сейчас, оглядываясь назад на интервью, из эры проклятий по поводу «фейковых новостей» и распространения «популистской политики» через средства массовой информации, комментарии Пратчетта выглядят особенно проницательными. Они показывают прекрасное понимание принципов распространения ложной информации и потенциального вреда, который она причинит, если ее не проверять.