– Сто двадцать на восемьдесят, –сообщил доктор.

Однако у бабульки давление, как у космонавта.

– Где мой Лаврик? Где? Где? – завелаМарина Степановна.

Голос ее, сначала тихий, слабый, постепеннонабрал силу и под конец загудел, словно орган в католическом соборе.

– Виолетта…

– Она Виола, – попытался «построить»Марину Степановну Олег.

– ВИОЛЕТТА, – легко переорала егомать Вована, – немедленно отвечайте: куда вы задевали Лаврентия и откудавзялась кошка, а?

Я попыталась сосредоточиться. Значит, вчеравечером, выбежав из подъезда, я пошла по чужому следу и схватила животное,обитающее во дворе. Вот беда! Лаврик небось погиб. Изнеженный домашний кот неспособен, как его беспризорные сородичи, выжить в декабрьской Москве. Лавриклибо замерз, либо попал под машину, либо его разорвали собаки. И что теперьприкажете делать? Ясно одно, Марине Степановне ни за что нельзя рассказыватьправду. Старуха обожает Лаврика как родного сына.

Я посмотрела на Вована. Нет, неправильно,бабуся любит Лаврентия намного больше сына. И тут ко мне, как всегда в трудныеминуты, пришло вдохновение.

– И что вас всех смутило? –презрительно спросила я.

– Она еще издевается! – обозлиласьМарина Степановна. – Кот не может рожать!

– Вы так считаете?

– А вы полагаете иначе?

– Конечно, – совершенно спокойносоврала я, – в природе частенько случается подобный казус, кстати, онописан у Брэма, живет себе кот спокойненько на свете, потом, бац… и в кошкупревратился. Мутирующий гермафродит!

– Что? – обалдело закрутила головойМарина Степановна.

– Мутирующий гермафродит, –повторила я, весьма довольная собой.

Надо же, изобрела новый научный термин.

– Я о таком даже… – завел было доктор, ноя изо всей силы пнула его ногой, – очень много слышал, – мигомсориентировался понятливый эскулап, – подобные случаи изредка у людейслучались. Живет себе мальчик спокойно, а потом, в момент созревания,выясняется, что он девушка. У гермафродитов иногда неправильно сразу определяютприоритетный пол…

– И нам учительница биологии рассказывалао таких животных, – затараторила Кристя, – они в зависимости отжелания трансформируются из мужской особи в женскую…

– Да? – недоверчиво переспросилаМарина Степановна. – Скажите пожалуйста, чего только не бывает!

– Могу учебник принести, – оживиласьКристя и убежала.

Доктор продолжал с упоением рассказывать одвуполых представителях фауны. Марина Степановна хмурилась, но тут появиласьКристя и сунула старухе под нос толстую книгу.

– Вот, читайте.

Бабуся погрузилась в текст.

– А как же они в баню ходят? –заинтересовался Ленинид. – В какое отделение?

Но ответа на свой вопрос он не услышал, потомучто Марина Степановна подняла глаза, и я поняла, что она поверила нам.

– Лаврик! Мой кот – урод! – чуть незаплакала старуха.

– Древние греки считали гермафродитовбогами, – мрачно заявил Олег.

По щеке старухи поползла слеза. Томочка, Вовани Ленинид принялись утешать ее.

– Да Лаврентий уникум!

– Вы считаете? – шмыгнула носомбабуся.

– Конечно, – заорали всехором, – такое раз в сто лет случается!

– Лаврика можно занести в Книгу рекордовГиннесса, – брякнула Кристя.

Я легонько ущипнула ее за бок. Ей-богу, вотэто уже слишком. Марина Степановна сначала села, потом встала и весьма бодропосеменила к ящику.

– Действительно, – воодушевленнозаявила она, – следует подать заявку в Книгу рекордов Гиннесса. Лаврюша,ты будешь самый знаменитый кот России. Ой, какие котяточки! Как на Лаврикапохожи! Наверное, их можно дорого продать, раз отец, то есть мать, уникальноеживотное.

Марина Степановна склонилась над коробкой иначала бурно умиляться.

– Сейчас чаек поставлю, – засуетиласьТомочка.

– Лучше кофеек, – попросилдоктор, – если не жалко, конечно.

– Для вас что угодно, – улыбнуласья, – сиди тут, Томуся, я сама накрою.

Кристина побежала за мной на кухню.

– Ловко я про учебник вспомнила? –спросила она.

– Молодец, спасибо!

– Марина Степановна оченьпротивная, – защебетала девочка, вытаскивая чашки, – но мне ее жаль!

– Мне тоже, – согласилась я, –надеюсь, она никогда не сообразит, что от светлого кота, выкрашенного в черныйцвет, не могут родиться котята-негритята.

– В жизни случаются еще большиеметаморфозы, – философски заявила Кристя.

– Что ты имеешь в виду?

Кристина вытащила из пакета кекс ирассмеялась.

– Прикинь, я сделала в диктантедвенадцать ошибок.

– Что же тут смешного, небось «два»получила.

– А вот и нет, – торжествующевыкрикнула Кристя, – угадай, сколько?

– «Два» с минусом!

– Говорю же, нет.

– Кол!

– Опять мимо.

– Ноль? Ворона влепила тебе зеро?

Кристя покачала головой.

– Вилка, ты не в ту сторону пошла.

– Неужели «три»? – Я пришла вполнейшее изумление.

– «Четыре»!!!

– Сколько? – обомлела я.

– «Четыре», – повторила торжествующеКристина, – я сама чуть не рехнулась, когда увидела, но главное… Тыглавного не знаешь.

На всякий случай я села на стул и велела:

– Выкладывай.

– Ворона подошла ко мне после урока исказала: «Я немного поругала тебя, когда приходила мама, но это только длятвоей пользы. Ты хорошая девочка, в полугодии получишь твердую четверку, а вгоду может и «пять» выйти. Передай привет своим родителям, папе в особенности.Кстати, как называется его машина?»

Кристина настолько обалдела от любезностивечно злобной Карловны, что, сама не понимая почему, брякнула: «Мерседес».