Посовещавшись, фокейцы решили поддержать Леонида, выставив тысячу гоплитов.

Из Элатеи Леонид отправил гонца в Опунт, призывая тамошних граждан присоединиться к нему. Опунтские локры без колебаний откликнулись на зов Леонида, собрав отряд в шестьсот гоплитов. Это было все взрослое мужское население Опунта.

В Элатее же к Леониду присоединились девятьсот аркадян из города Паллантия. Леонид звал граждан Паллантия с собой, когда проходил через Аркадию, направляясь в Коринф. Среди жителей этого большого города не было единодушия в том, воевать с персами или дожидаться окончания Олимпийских игр, поэтому Леонид ушел в Коринф без воинов из Паллантия. Военачальником паллантийцев, пришедших в Элатею, был Алким, сын Латрия, давний знакомый Леонида.

При встрече с Леонидом Алким хвастливо сказал:

— Царь, я же говорил тебе, что все равно заставлю своих сограждан воевать с персами. Видишь, так и вышло!

— Ты неважный воин, Алким, зато отличный оратор и патриот! — рассмеялся Леонид, обнимая друга.

На побережье Малийского залива Леонид привел около семи тысяч воинов.

Южный берег Малийского залива был стиснут неприступной грядой Каллидромских гор. Между горами и морем оставался узкий проход длиной около сорока стадий. Каллидромский хребет, протянувшийся с востока на запад, в трех местах береговой линии подходит очень близко к морю. Первое из этих мест, западный проход, было расположено в самом начале пути, если двигаться по побережью со стороны Малиды. Дорога там настолько узка, прижатая отвесными скалами к непроходимому болоту, что даже двум повозкам там не разъехаться. Дальше проход расширяется и открывается небольшая долина, где лежит селение Анфела. Около этого селения, на возвышенном месте, еще в давние времена было воздвигнуто святилище Деметры с каменными скамьями для амфиктионов. Амфиктионами назывались союзные греческие племена, жившие по соседству со святилищем какого-либо бога и объединявшиеся для его защиты.

Примерно в пятнадцати стадиях от Анфелы утесы Каллидромских гор снова подходят близко к морскому побережью. В этом месте с гор стекают горячие источники, из-за которых ущелье получило название Фермопилы. Береговая линия здесь сплошь покрыта топями, в которые врезается скалистый выступ. На этом выступе сохранились остатки древней каменной стены, которую когда-то возвели фокейцы, дабы воспрепятствовать вторжениям фессалийцев. Стена начинается башней на склоне горы, затем зигзагообразно спускается вниз и завершается другой башней, у болот.

Стадиях в десяти от фокейской стены, если продолжать двигаться со стороны Малиды, начинается третий узкий проход, или, как его называют местные локры, Восточный выход. Там, совсем близко от дороги, лежит селение Альпены. Дорога от Альпен ведет в Локриду Эпикнемидскую.

Оставив обоз в Альпенах, Леонид привел свой отряд к развалинам древней стены у Фермопил. Эллины разбили стан у самого подножия гор и принялись восстанавливать стену, чтобы преградить здесь путь варварам в Элладу.

Фокейцы, хорошо знающие эти места, поведали Леониду, что от малийского города Трахина в глубь Этейских гор, вдоль русла реки Асоп, ведет тропа. На вершине горы Каллидромон эта тропа раздваивается. Один путь ведет в Фокиду через Этейские горы, другой путь по склонам Каллидромских гор может вывести к Восточному выходу из ущелья Фермопил. Этой тропой пользовались фессалийцы в те времена, когда они воевали с фокейцами.

Леонид отправил всех фокейцев на гору Каллидромон охранять тропу и следить, чтобы персы не ударили грекам в спину.

Лазутчики уже сообщили Леониду, что передовой отряд персидского войска занял Трахин. От Трахина до Западного прохода между горами и морем было не более двадцати стадий и примерно сорок стадий до Фермопил.

После полудня на лазурной глади Малийского залива, в котором, как в зеркале, отражались прибрежные скалы, показались контуры двух приближающихся к берегу пентеконтер. Корабли шли под парусами со стороны Эвбейского пролива.

Услышав трубные сигналы со стороны моря и заметив паруса, дозорные Леонида стали подавать сигналы судам, отражая лучи солнца от начищенных до блеска щитов. Вскоре одна из пентеконтер причалила к низкой каменистой косе, на которой возвышались развалины старинной башни.

Кораблями командовал Аброник, доверенный человек Фемистокла. Высадившись на берег, Аброник сообщил Леониду, что его быстроходные суда станут связующим звеном между сухопутным объединенным войском греков и эллинским флотом, стоявшим в Эвбейском проливе.

На второй день после прихода греческого войска в Фермопилы в долину реки Сперхей, окруженную горами и примыкавшую к Малийскому заливу, вступило воинство персидского царя.

Многочисленные отряды азиатских племен все светлое время суток непрерывным потоком двигались со стороны Фессалии, огибая с севера Малийский залив. С горных высот, расположенных на противоположном берегу залива, за движением персидского войска наблюдали греки. Это зрелище потрясло даже бывалых воинов Леонида. Столь многочисленных полчищ доселе никому из греков видеть не приходилось.

Первыми войско Ксеркса заметили дозоры феспийцев на рассвете. Весть об этом быстро облетела эллинский стан в долине.

После завтрака в дозор на горные утесы ушли коринфяне, сменив феспийцев. В продолжение трех часов, покуда коринфская стража находилась на горном кряже, отряды Ксеркса непрерывно прибывали и прибывали в долину Сперхея, издали напоминая длинную пеструю змею, протянувшуюся по всему северному берегу Малийского залива. Коринфян сменили спартанцы, а персы все шли и шли, спускаясь с гор к морю. После спартанцев в дозор заступили фиванцы. Однако картина на другой стороне залива не менялась: конные и пешие колонны персов все прибывали, и не было этому конца. После фиванцев в караул ушли тегейцы, а когда они вернулись обратно в лагерь, то на расспросы отвечали одно и то же: «Персы идут и идут!..»

Затем в дозор ушли опунтские локры, которые извещали оставшихся в стане эллинов о том, что варвары идут сплошным потоком. Вечером локров сменили мантинейцы, а персы продолжали спускаться с гор на приморскую Малийскую низину…

В сумерках вся прибрежная долина возле устья Сперхея и равнина у города Трахина озарились ярким заревом от многих тысяч костров. Это зарево расцветило смутными бликами вздымающиеся вокруг горы, поросшие лесом. Казалось, ночная тьма забилась в узкие ущелья и в лесную чащу, отступая перед рукотворными огнями, заполнившими все пространство между горами и морем.

Леонид, собравший военачальников на совет, был возмущен звучавшими там речами.

— У Ксеркса тысячекратный перевес в людях, если не больше, — молвил Леонтиад, предводитель фиванцев. — Варвары задавят нас числом! Мы тут все поляжем, и поляжем бесславно!

— Даже если варвары не сомнут нас с первого же натиска, долго мы здесь не продержимся, — вторил Леонтиаду военачальник герейцев Фрасимед. — При таком численном перевесе персы смогут сражаться, сменяясь, от рассвета до заката. Столь мощный натиск нам не сдержать при нашей малочисленности. Леонтиад прав.