Мы снова застыли друг против друга, только теперь расстояние между нами значительно сократилось. Я оказался в опасной близости от растопыренных лап бронированного чудовища, которое напряженно ловило малейшее мое движение, а может быть, самое мое дыхание. У меня не было возможности даже сбежать, потому что заклятие Серой тропы надо было обязательно сказать вслух, а именно этого я сделать никак не мог.

Дальнейшие мои действия прошли на уровне подсознания. Я согнул правый указательный палец, и в ответ на это движение веточка кустарника, шагах в четырех от Зверя, с резким треском надломилась. С мгновенным запаздыванием я бросил еще один магический импульс к шраму, украшавшему его лицо, пытаясь получше разобраться в его природе.

Зверь метнулся к треснувшей ветке, занося лапу для удара, и вдруг завертелся на месте, запутанный собственными ощущениями. Слух и зрение толкали его к сломанному кусту, а чувство магии тянуло в противоположную сторону. Он снова заревел, задрав лицо к голубому утреннему свету.

И тут я наконец понял, что представлял собой этот шустрый багровый рубец, и содрогнулся, представив себе ощущения бедняги Пропата.

Это был паразит! Паразит, подсаженный на кожу человека и обладавший жуткой магической способностью. Пока он прятался под кожей человека-носителя, тот ничем не отличался от обычных людей и вел себя как нормальный человек.

Но стоило паразиту в какой-то, одному ему удобный момент выползти и расположиться поверх кожи, как человек перекидывался в такого вот жуткого монстра.

Более того, в таком положении паразит диктовал человеку, носившему его, и поведение, и действия. Но самое кошмарное заключалось в том, что человеческий разум полностью осознавал свое состояние, а трансформированное тело, не подчиняясь человеческой воле, выполняло самые зверские распоряжения своего кошмарного хозяина.

От сумасшествия человека спасало только то, что, перекинувшись обратно в человеческий облик, он напрочь забывал, что с ним происходило в обличье монстра. Я понял, что таким образом паразит устранял возможность самоубийства своего носителя, в то время когда тот мог распоряжаться своим телом!

Короче говоря, теперь я действительно знал об этом паразите все, даже то, что зовут его «Метка Аримана».

Вся эта информация пришла ко мне отраженным сигналом моих магических импульсов мгновенно, как озарение. И теперь мне стала ясна до конца стоявшая передо мной задача. Мне необходимо было уничтожить багровый рубец, пересекавший щеку Зверя, до того, как он снова спрячется в человеческой плоти. «Хотя, – усмехнулся я про себя, – вряд ли он станет прятаться, пока не разделается со мной… Или пока не поймет, что у меня есть против него оружие…»

А вот подходящего оружия-то у меня, похоже, не было. Я вообще плохо представлял себе, что может уничтожить Метку Аримана. Конечно, если бы у меня было время, я смог бы подобрать подходящее заклинание, да только именно время было в большом дефиците.

А между тем мое тело стало затекать от неподвижного состояния. Надо было что-то предпринимать.

И тут меня действительно озарило! Серебро! Если уж что-то и способно прикончить эту тварь, так это точно серебро! А у меня под ногтями четырех пальцев правой руки ждали своего часа четыре длинные серебряные иглы! И не просто серебряные! Перед самым уходом в Разделенный Мир я освятил это серебро!

Но тут же мне в голову пришло, что я могу рассчитывать, пожалуй, только на один бросок. Если моя надежда на серебро оправдана и если Метка Аримана почувствует иглу, она сразу спрячется в теле бедняги Пропата и достать ее из человека можно будет только… Нет, даже не убив его, а спалив дотла! У меня мгновенно вспотели ладони, когда я представил себе такое развитие событий.

В этот момент я увидел, как багровый рубец снова дернулся и, сдвинувшись по щеке ближе к уху своей жертвы, освободил ей губы. Зверь тут же заговорил, и заговорил вполне членораздельно:

– Я знаю, что ты здесь и что ты рядом… Ты же понимаешь, что обречен!… Ты не можешь двигаться быстрее меня, а любое твое движение тебя выдаст! Тебе не уйти от моих когтей! Ты уже сейчас еле-еле держишься, все твое тело налилось свинцом и затекло от неподвижности. Я-то могу сторожить тебя так сколько угодно времени, а твое слабое, хрупкое, мягкое человеческое тело не способно долго выдерживать неподвижность. Так что не мучай сам себя… Закричи!… Закричи что есть мочи и, клянусь, я не трону тебя, пока твой крик не смолкнет… Или же вдохни полной грудью, воздух так свеж и прохладен этим утром. А может, ты хочешь обрушить на мою голову проклятия! Давай, я подожду, пока ты не выкрикнешь их все!…

И ты умрешь быстро и с легким сердцем… Тебе не будет больно…

Но я не слушал запугивающего и соблазняющего меня урода. Я готовил свой единственный бросок.

Сложив пальцы правой руки определенным образом, я сотворил заклятие, отправившее мой Голос в выбранную мной точку. Потом я выровнял дыхание и постарался расслабиться. Через пару секунд я понял, что готов попробовать. Собравшись и сосредоточившись, я тихо застонал. И мой слабый, словно вымученный стон раздался метрах в пяти от меня и чуть правее.

Зверь мгновенно метнулся туда и, взмахнув своей кошмарной лапой, пропахал… пустоту, а я в это мгновение успел поднять правую руку и изготовиться для броска. Мой противник оказался в очень выгодном для меня положении, но его левую щеку прикрыли длинные волосы.

Я замер, ожидая возможности для атаки. Зверь также застыл неподвижно, соображая, каким образом я провел его на этот раз и прислушиваясь к малейшему шороху.

Так мы стояли около минуты, и монстр снова не выдержал первым.

– Нет, ты не можешь двигаться быстрее меня… – снова заговорил он. Но на этот раз его голос звучал как-то неуверенно. – Один раз ты меня провел, но больше тебе это не удастся!… В следующий раз я накрою тебя, и теперь уже не жди легкой и быстрой смерти!… Я буду долго рвать твое тело, отщипывая от него маленькие кусочки и по капле выдавливая из него кровь!… Я буду наслаждаться твоими воплями, а жители этой несчастной деревеньки надолго запомнят это утро…

Бормоча свои угрозы, Зверь поднял лапу и осторожно, стараясь не задеть Метку Аримана, отвел в сторону длинные сальные пряди волос. Метка бугрилась на щеке Зверя ясно видимым, толстым жгутом, и я чисто автоматическим движением выбросил руку вперед, посылая иглу из-под ногтя указательного пальца.

Зверь сразу услышал мое движение, а Метка мгновенно прочуяла опасность. За тот кратчайший миг, который понадобился игле, чтобы пройти пятиметровое расстояние, разделявшее нас, она успела скрыться в щеке Пропата почти наполовину! Но всего лишь наполовину!

Игла вошла точно в середину багрового жгута и пробила его насквозь!

Метка Аримана выскочила из щеки Зверя, словно на нее плеснули кипятком, и тут же ее скрутило резкой судорогой.

Кожу на щеке монстра стянуло в такой тугой узел, что его левый глаз почти вывалился из глазницы. Над просыпающейся рекой, над крышами покинутой деревни раздался жуткий рев Зверя, но теперь в нем не было угрозы, злобы, ненависти. В этом реве звучала одна страшная, сокрушительная боль!