Сержант Паваротти, маленький и худенький, сидел с несчастным видом. Рейнхарт поинтересовался, вызвано ли это его фамилией или какими-то иными обстоятельствами. Например, необходимостью сидеть целое воскресенье в Бруклине в старой машине.

— Много раз подумывал поменять, — объяснил Паваротти. — Иногда попадаю в ситуации, когда предпочел бы зваться Муссолини. Я пою хуже осла. Как там дела в Европе?

Рейнхарт объяснил, что все идет, как идет, и спросил, есть ли у Паваротти какие-нибудь интересы.

Оказалось, бейсбол и фильмы в жанре экшен. Рейнхарт просидел пять минут, а потом вернулся к своей машине. Он спрашивал Блумгорда, не покажется ли это подозрительным, если просто сидеть за рулем, час за часом, но тот лишь усмехнулся с видом бывалого человека и покачал головой.

— В здешних хибарах из окон не смотрят, — пояснил он. — Кроме того, одинокие мужчины вечно сидят в своих машинах, пройдись по улицам и сам увидишь.

Чуть позже Рейнхарт прогулялся вокруг довольно протяженного квартала и смог убедиться, что, действительно, так оно и есть. По обеим сторонам улицы стояли машины огромных размеров, и в каждой пятой или шестой сидел мужчина, жевал резинку или курил. Или копался в мешочке с чипсами. У большинства были надеты затемненные очки, хотя солнце казалось более отдаленным, чем Средние века. «Интересно, в чем тут дело?» — подумал Рейнхарт.

На улице к тому же было холодно, наверняка на несколько градусов ниже нуля, и тот же негостеприимный ветер, что дул с реки накануне.

Не понимаю здешнего общества, решил Рейнхарт. Чем, черт возьми, народ занимается? На какой такой лжи строится их жизнь, что мы до нее еще не додумались?

Он велел Паваротти поехать на часок попить кофе; Паваротти, похоже, засомневался, имеет ли он право подчиняться таким распоряжениям этого подозрительного комиссара, но под конец уехал.

Рейнхарт перебрался через низкую каменную ограду, окружавшую Сансет-парк, и сел на скамейку. Отсюда открывался такой же хороший вид на номер 602, как из машины, и Рейнхарт посчитал, что фру Понтшак едва ли сможет его узнать. Ему представлялось, что в вязаной шапочке, длинном шарфе и старой военной парке он выглядит как самый обычный бродяга, один из тех неприкаянных бедолаг, которым не хватило средств даже на покупку машины, чтобы сидеть в ней и дожидаться смерти.

Без десяти одиннадцать из дома вышла фру Понтшак. Паваротти еще не вернулся, хотя с его отъезда прошло уже больше часа. Рейнхарт быстро прикинул все «за» и «против» и решил последовать за ней.

Она пошла по 5-й авеню и свернула налево, слегка покачиваясь и немного прихрамывая. На мгновение он подумал, что она направляется в метро возле 45-й улицы… однако ему не пришлось решать, как в таком случае поступить, поскольку она зашла не в метро, а в мини-маркет на углу. Рейнхарт прошел мимо и встал на другой стороне улицы. Начал набивать трубку негнущимися, как сосульки, пальцами.

Через пять минут она вышла, неся в каждой руке по пластиковому пакету. Двинулась обратно по 5-й авеню тем же путем, что и пришла. Снова свернула на 44-ю улицу и минутой позже оказалась дома, в 602-м номере.

Рейнхарт сел в машину. «Ага, — подумал он. — Вероятно, кульминация дня. Mrs Ponczak goes shopping.[31]Звучит, как английская кухонная драма».

Как бы то ни было, прогноз оказался верным. Ни фру Понтшак, ни ее туповатый сынок и не подумали больше выходить на улицу этим морозным, ветреным декабрьским воскресеньем, да и зачем? Ведь у них есть, например, телевизор. Никакой господин Понтшак не показывался, и Рейнхарт предположил, что если таковой вообще существует, то, очевидно, лежит в расположенной с подветренной стороны — выходящей окнами во двор — комнате и читает газету или пытается проспаться после вчерашнего. Он и сам бы так поступил, будь он на месте господина Понтшака.

Теперь же ему оставалось — попеременно — бродить по Сансет-парку, полулежать у себя в машине и сидеть рядом с мрачным Паваротти. Рейнхарт, в частности, затронул вопрос о том, как им действовать в дальнейшем, если объект наблюдения вновь покинет дом. Паваротти считал, что объектом наблюдения является дом, а не его владелица — таков был приказ Блумгорда. Четкий приказ. Во избежание ненужных стычек, Рейнхарт позвонил Блумгорду домой, в Куинз, и попросил того выдать новые инструкции. В случае если объект Понтшак (миссис) снова начнет удаляться от объекта Понтшак (дома), слежку за первым из них должен взять на себя Паваротти. Рейнхарту предписывалось при любых обстоятельствах оставаться на указанном углу, поскольку его не считали на сто процентов подходящим для преследования кого-либо в городе с семью миллионами жителей, где он знал по имени шесть человек, два парка и пять зданий.

Около двух часов Паваротти съездил и купил им обоим по коробке «нездоровой пищи», в четыре часа Рейнхарт дочитал первую из купленных книг — «Собаки Солнца» Роберта Олена Батлера, — а ровно в 18.00 их сменили ночные дежурные.

Больше ничего не произошло, ни в доме номер 602, ни вокруг него.

«Если по пути обратно в гостиницу на меня никто не наедет и меня не ограбят, — думал Рейнхарт, — то можно будет считать, что воскресенье прошло спокойно».

Ни того, ни другого с ним не случилось. Когда он уже успел довести, при помощи ванны, температуру тела до относительно нормального уровня, позвонил Блум-горд и пригласил его приехать немного перекусить, но он поблагодарил и отказался. Совершил вместо этого долгую прогулку по темному Центральному парку (опять-таки не подвергшись нападению и не угодив под машину), поужинал в итальянском ресторане на 49-й улице и часам к одиннадцати вернулся в гостиницу, к следующей книге.

«Никогда еще не шел по более зыбкому следу, — думал он. — Осталось три дня. Выброшенные коту под хвост. Если бы не комиссар с его проклятой интуицией, то…»

Он поставил будильник на 02.15 и к моменту звонка успел поспать полтора часа. Ему потребовалось некоторое время, чтобы сообразить, как его зовут, где он находится и почему. И для чего был нужен будильник.

Затем он позвонил через Атлантику и услышал по-утреннему бодрый голос дочки.

38

Понедельник оказался немного более богат событиями, чем воскресенье.

Но лишь чуть-чуть. Не успел Рейнхарт приехать на место возле Сансет-парка, как из дома вышли мать и сын Понтшаки. Паваротти в этот день сменил значительно более оптимистичный сержант Бакстер, напоминавший удачную смесь бульдога с молодым Робертом Редфордом. После недолгого обсуждения он вышел из машины и двинулся следом за миссис Понтшак в сторону 5-й авеню. Сын отправился в прямо противоположном направлении — на восток, к 7-й авеню, — но Рейнхарт посчитал его менее интересным (в этой стране, вероятно, тоже ходят в школу, подумал он) и остался в машине Бакстера.

В течение часа и десяти минут ничего не происходило. Затем ему позвонил Бакстер, из универмага с улицы Пацифик (по-прежнему из Бруклина), и сообщил, что сидит и пьет кофе (с кофеином) в кафетерии, расположенном напротив магазина «Боди шоп», где, судя по всему, работает миссис Понтшак. По крайней мере, сегодня.