— Реставрированный оригинал? — задумчиво проговорил Геннадий. — Возможно, но я в этом не уверен.

Саша со вздохом взглянул на часы. Ему предстоит встреча с Дмитрием, а, судя по адресу, живет он довольно далеко. Но перед этим ему нужно еще уединиться и подумать.

— Мне пора идти. Геннадий, диктофон я прихватил. Если что, звони мне на сотовый. Вот адрес.

Распрощавшись с Геннадием и его другом, Саша вышел на улицу и поймал такси. Перед встречей с Дмитрием ему надо было собраться с мыслями. Лучше всего пойти в какое-нибудь тихое место и побыть в одиночестве. Саша улыбнулся. Он знал такое место.

— На Большую Ордынку, к Марфо-Мариинской обители, — сказал он водителю.

Машина ехала по кривым московским переулкам мимо жилых домов, бывших советских учреждений и новых построек, которые заполонили всю Москву.

Наконец такси остановилось у монастыря. Расплатившись с водителем, Саша вылез из машины и через главные ворота вошел внутрь. Высокая ограда явно нуждалась в покраске. Саша обошел пустынный двор, который раньше, вероятно, был садом. Интересно, как выглядел монастырь, когда Сиси приезжала к великой княгине в 1918 году, подумал он. О чем еще они говорили в этот день? Ведь не только же о той бриллиантовой броши. В России произошла революция, но тогда они вряд ли могли предположить, что сестра Елена, присутствовавшая при их беседе, будет расстреляна за веру, которая была так сильна, что привела ее в монастырь.

— Вам помочь? — послышался женский голос за его спиной.

— Спасибо, я просто хотел посмотреть на монастырь.

— Боюсь, что для туристов здесь пока мало интересного, — сказала молодая женщина с большим деревянным крестом на шее. — Многое надо восстанавливать. Вы, вероятно, знаете, что великая княгиня умерла мученической смертью в 1918 году. В 1926 году монастырь закрыли, часть сестер расстреляли, остальных разогнали. Коммунисты сделали из церкви клуб, а другие здания разрушили и заняли под учреждения.

— Я слышал об этом, — ответил Саша. — Моя прабабушка была знакома с матушкой Елизаветой. Мне просто захотелось посмотреть на это место.

— Как интересно! — воскликнула женщина, сжав руки. — Ну надо же! Была знакома со святой. Пойдемте, я покажу вам статую. Вы ее видели?

Саша покачал головой.

Женщина пошла по дорожке, попутно рассказывая Саше, как монахини помогают бедным и как мечтают восстановить больницу и сиротский приют и отреставрировать церковь.

— Вот она, — тихо сказала женщина, когда они вошли во внутренний двор монастыря.

Саша посмотрел на белую мраморную статую великой княгини. Облаченная в монашеское одеяние, она протягивала руки, благословляя свою обитель. На постаменте виднелась надпись: «Великой княгине Елизавете. В знак покаяния».

Отрешенный вид статуи подействовал на Сашу успокаивающе. «Если все обойдется, буду помогать монастырю, сколько смогу», — подумал он.

Москва, 1918 год

Сиси быстро шла по Большой Ордынке, стараясь не привлекать к себе внимание. Московские улицы кишели грабителями и большевиками, пытающимися навести порядок. Из Петербурга ее семья выбралась с большим трудом. Границу с Финляндией закрыли, и все поезда тщательно проверяли. Пароходы не ходили, и Сиси пришлось придумать самый невероятный способ побега. Дворецкий Андрей и экономка Настасья выдали себя за родителей ее детей, а Сиси с мужем переоделись слугами. Часть драгоценностей они спрятали в багаже, но многое пришлось оставить. У Сиси до сих пор сжималось сердце при мысли о драгоценностях, хранящихся в сейфах Центрального банка и уже недоступных для их хозяев, о фамильном серебре, севрском фарфоре и любимой статуэтке Снегурочки, слишком тяжелой, чтобы везти ее с собой. Собрав вещи, они тайком поехали на вокзал и купили билеты до Москвы. Они надеялись, что в общей московской неразберихе сумеют выехать за границу через Украину или Польшу.

Но оказалось, что на деле все не так просто. Сиси с трудом вспоминала свой родной язык, пытаясь выдать себя за напуганную революцией немецкую служанку, а ее муж держался с таким достоинством, что никак не походил на слугу. С каждым днем им все труднее становилось поддерживать выдуманную легенду.

Наконец Сиси решила обратиться к своей давней подруге, великой княгине Елизавете, настоятельнице Марфо-Мариинской обители. Она надеялась, что, будучи лицом духовным, Елизавета Федоровна пользуется уважением местных властей — ведь из всех членов царской семьи она единственная избежала ареста. Сиси сочла это хорошим знаком.

Впереди показалась белая ограда монастыря. Пройдя вдоль чисто выбеленной стены, Сиси подошла к воротам. На противоположной стороне улицы группа вооруженных людей прибивала к дверям особняка купца Дьякунина большой плакат, на котором было написано: «Это здание со всем, что в нем имеется, находится под охраной Московского совета депутатов. Семья Дьякуниных подлежит выселению. Да здравствует революция!»

Сиси внутренне содрогнулась, представив, какая судьба ждет их дворец на Мойке.

Она позвонила, в воротах открылось небольшое окошко, и женский голос испуганно произнес:

— Кто здесь?

Сиси прижалась к решетке.

— Гражданка Цецилия Озеровская. Мне нужно видеть матушку Елизавету.

Ворота приоткрылись, и Сиси проскользнула внутрь. Вместе с монахиней они закрыли тяжелые створки и наложили засов. Сиси улыбнулась хрупкой молодой женщине в сером монашеском одеянии.

— В этих стенах вы по-прежнему княгиня, ваше высочество. Я провожу вас к матушке Елизавете. Идите за мной, — сказала она, указывая рукой на узкую тропинку.

Внутри монастырь выглядел таким же опрятным, как и снаружи. Во дворе был разбит сад. Сиси заметила аккуратные цветочные клумбы с кустами роз и сирени, заботливо укрытыми на зиму. За садом расположились монастырские постройки в древнерусском стиле: церковь, больница для бедных, кельи для матушки и сестер. Казалось, этой обители не коснулась всеобщая сумятица тех дней, и сестры, находясь под защитой высоких стен, продолжали служить Богу и людям.

Сиси провели в приемную, где навстречу ей поднялась еще одна монахиня.

— Вот радость-то какую Бог послал, — приветливо сказала она, протягивая руки.

— Варвара Яковлева? — изумилась Сиси.

— Теперь сестра Варвара, — ответила та с улыбкой.

— Вот уж не думала, что ты последуешь за великой княгиней.

— Как же я могла оставить свою госпожу? Да и жизнь здесь такая чистая, светлая. Куда лучше, чем в миру. Особенно сейчас.

— Ты права, — сказала Сиси. — Если бы не семья, я и сама бы стала затворницей.

— Но мы здесь не затворяемся от мира. Сестры постоянно выходят в город, чтобы помогать бедным. Живем в ногу со временем.

Последнее утверждение прозвучало несколько странно в устах монашки, облаченной в серую рясу и укрывшейся за высокими монастырскими стенами. Почувствовав это, она слегка усмехнулась.