Дверь за кулисами, как и все двери в зрительный зал, была распахнута, и в помещение проникал дневной свет, но в театре Форда все равно стоял полумрак. Балконы первого и второго яруса утопали во тьме. Бут шел по сцене, и эхо его шагов отдавалось в гулкой пустоте. Для него не существовало более родного и привычного места. Бут нередко проводил дневные часы в полутемном театре: дремал на рабочих мостках, читал при свечах на верхнем ярусе или репетировал перед безлюдным залом. Пустой театр похож на обещание. Кажется, так говорят? Пустой театр похож на невыполненное обещание. Пройдет несколько часов, и зал наполнится светом и шумом. Смехом и аплодисментами. Разодетой публикой в цветастых нарядах. Сегодня обещание исполнится. А потом, когда опустят занавес и погасят огни, снова наступит тьма. В этом и заключалась красота. В этом был театр.

Бут заметил, как двое рабочих что-то делают справа от сцены, футах в десяти над его головой. Они снимали перегородку между двумя маленькими ложами, чтобы из них получилась одна большая, наверняка для какой-нибудь важной особы. Одного из рабочих Бут узнал: это был Эдмунд Спенглер, краснолицый мужчина с мозолистыми руками. В театре частенько нанимали его.

— Кто же твои почетные гости, Спенглер? — поинтересовался актер.

— Президент, первая леди и генерал Грант с супругой.

Не говоря ни слова, Бут спешно покинул театр. Корреспонденцию он так и не забрал.

* * *

Необходимо было связаться с друзьями, продумать план, подготовить оружие… Как мало времени. Как мало времени, какая потрясающая возможность! Бут направился прямиком к пансиону Мэри Суррат.

Мэри, простоватая, полная темноволосая вдова, приходилась Буту бывшей любовницей (к тому же она была ярой сторонницей южан). Они познакомились много лет назад, когда актеру случилось зайти в таверну в Мэриленде, которую держала семья Суррат. Мэри была на четырнадцать лет старше, но влюбилась в юношу без памяти. У них завязался роман. После смерти мужа Мэри продала таверну, переехала в Вашингтон и открыла небольшой пансион на Эйч-стрит. Бут нередко ее навещал, впрочем, в последние годы он несколько охладел к плотским радостям. Мэри все еще любила его, так что когда любовник попросил Суррат съездить в ее бывшую таверну и передать нынешнему владельцу, Джону Ллойду, «чтоб готовил оружие», она ни минуты не колебалась. За несколько недель до описываемых событий Бут припрятал у Ллойда целый огнестрельный арсенал: он хотел похитить Линкольна и обменять его на пленных конфедератов. Теперь Бут собирался задействовать свой оружейный склад в плане попроще.

Любовь Мэри приведет ее к гибели. Через три месяца ее повесят за то, что она передала послание Бута.

Пока женщина выполняла роковое поручение, Бут навестил Льюиса Пауэлла и Джорджа Атцеродта. Они должны были помогать ему в несостоявшемся похищении, а теперь придутся весьма кстати в новой, дерзкой авантюре, которую актер пока обдумывал. Атцеродт — пожилой, побитый жизнью немецкий иммигрант. Он занимался починкой колясок и был давним знакомцем Бута. Пауэлл, по-мальчишески обаятельный (ему не исполнилось еще и двадцати двух), — бывший солдат мятежников, член Секретной службы Конфедерации и друг семьи Суррат. Они договорились встретиться в семь часов вечера. Бут ничего не объясняя.

Велел только приходить вовремя и собраться с духом.

Эйб пребывал в прекрасном расположении духа.

«Все утро из кабинета доносился смех, — годы спустя написал Николэй. — Поначалу я не разобрал, что за звук, поскольку совсем отвык от жизнерадостности президента». Хью Маккуллох, министр финансов, вспоминал: «Ни разу не видел мистера Линкольна таким веселым». Эйб радовался встрече с друзьями-охотниками, а также телеграммам, которые, что ни час, приходили из военного министерства. Пятью днями ранее Ли сдался Улиссу Гранту под городком Аппоматокс в штате Вирджиния. Война наконец закончилась. Джефферсон Дэвис со своим правительством ударился в бега.

Линкольны желали лично поздравить Гранта с блестящей победой над Робертом Э. Ли и пригласили его с супругой вечером на театральное представление. В театре Форда поставили новую комедию. Президент с женой остро нуждались в паре часов беззаботного смеха. Генерал поблагодарил за приглашение, но вынужден был ответить отказом: они с Джулией должны были сесть на поезд из Вашингтона. Поднялась суматоха, принялись искать других гостей. Все знакомые немедленно (и вежливо) отказались по той или иной причине. Говорят, что Мэри тогда заметила: «Можно подумать, мы их тащим на казнь».

Эйб не переживал. Никакие отказы, вежливые или не очень, не могли омрачить ту чудесную пятницу.

Я чувствую себя необычно бодро. [Спикер палаты представителей Шайлер] Колфакс, с которым мы с утра обсуждали послевоенное восстановление, после получасовой беседы даже осведомился, не хлебнул ли я с утра скотча вместо кофе. Сегодня испортить мне настроение не смогли ни министры, ни [вице-президент Эндрю] Джонсон (хотя они приложили к этому все усилия). Все же я не рискую говорить о своем настроении вслух, ведь Мэри наверняка сочтет подобную нескромность за дурное предзнаменование. Она давно, как и сам я, разучилась доверять тихим и спокойным минутам. Но деревья сегодня в цвету — и я не могу этого не отметить.

Последняя запись в дневнике Эйба датирована 14 апреля 1865 года.

Днем, когда с государственными делами было покончено, президент решил выехать с женой на прогулку. Мэри не разделяла энтузиазма мужа, однако и сама сегодня пребывала в неплохом настроении. Она даже попросила Авраама «сделать кружок по двору». Когда президент остановился у Северного портика, однорукий солдат из армии Союза (он поджидал Линкольна весь день) выкрикнул:

— Я бы отдал и вторую руку за рукопожатие Авраама Линкольна!

Эйб подошел к молодому человеку и протянул руку:

— Пожалуйста! И это не будет тебе ничего стоить.

Ровно в семь Бут явился в комнату, которую снимал Льюис Пауэлл. Вместе с ним пришел невысокий, беспокойный аптекарь по имени Дэвид Герольд, двадцати двух лет от роду. Их с Бутом познакомила Мэри Суррат. Атцеродт уже был на месте. Бут не терял времени.

Через несколько часов эти четверо собирались поставить Союз на колени.

Ровно в десять часов Льюис Пауэлл должен был убить государственного секретаря Уильяма Сьюарда, который после падения из коляски был прикован к постели. Беспокойному аптекарю предстояло проводить Пауэлла до места (тот плохо ориентировался в Вашингтоне). После смерти секретаря сообщники должны были скакать через мост Нэви-Ярд прямиком в Мэриленд, где Бут позже к ним присоединится. Тем временем Атцеродт застрелит вице-президента Эндрю Джонсона в его собственной комнате к Кирквуд-хаус, а потом, как и остальные, направится в Мэриленд. Бут, в свою очередь, намеревался вернуться в театр Форда. Там он хотел одним выстрелом из дерринджера убить президента, а потом заколоть генерала Гранта.