Кэмерон быстро вошел в дом. В руках у него было два пластиковых пакета.

— Я надеюсь, ты голодна. Где кухня?

— Слушай, на сколько человек ты принес еды? — Она рассмеялась, глядя на его пакеты и показывая рукой в сторону кухни. Кэмерон вошел на кухню первым.

— Сама знаешь, как это бывает. Взял клубнику, потом увидел малину, и вот так ланч из багета с сыром превращается в королевский обед… Пожалуйте, ваше величество. Нам нужны тарелки, бокалы и приборы. Готовить ничего не надо.

А он заботливый, подумала Лотти. Еда была изумительной. Просто идеальный летний ланч, и Дэниелу останутся фрукты, которые они вряд ли доедят. Удивительно, что Кэм угадал и купил именно то, что ей нравится.

— Так как ты себя чувствуешь после вчерашнего? — поинтересовался он, загребая хумус кусочком хлеба.

— Ночью мне снились кошмары. Допросы были просто адски напряженными и эмоциональными. Сейчас даже и не знаю, что думать. Когда говорила Мария Блоксхэм, мне было ее жалко, но когда мисс Паскал задавала свои вопросы, то версия ответчицы казалась просто смешной. Я не представляю, как могло получиться так, что она не могла его бросить. Не знаю, чем он там ей угрожал, но стоило ли это того, чтобы его убивать? Просто в голову не идет, как и почему их совместная жизнь закончилась таким трагичным образом!

— Но состояние кожи у нее на ногах… Я и врагу такого не пожелал бы, — заявил Кэмерон, наливая в ее бокал итальянское просекко.

— Мне чуть-чуть, — сказала Лотти. — Не забывай, мне еще за руль садиться.

— Я уверен, если б она была счастлива, то наверняка не сотворила бы со своими ногами то, что сделала. Ты помнишь замок на двери кабинета? Я тогда еще говорил: странно, зачем его там поставили. И телевизора нигде, кроме как в кабинете, не было. Никакого городского телефона. Так что я готов поверить в то, что она рассказывает.

Лотти взяла виноград и немного сыра бри. Сделала небольшой глоток вина, подумала и сказала:

— Проблема лишь в том, что никто не может подтвердить ее версию. Получается, что никто никогда к ним в дом не приходил. Она размозжила ему голову, и теперь никто не может подтвердить или опровергнуть ее слова. Интересно, что сказал бы доктор Блоксхэм, если б был в состоянии?

— На меня она произвела впечатление человека, который не врет, — ответил Кэмерон, выбрал самую большую клубничину и через стол протянул ей. Лотти откусила, сок полился по подбородку, и она рассмеялась.

— Но шрамы, шрамы-то какие, — произнесла Лотти, внутренне содрогнувшись. — Человек, находящийся в здравом уме, на такое не способен. Она неуравновешенная, а может быть, и параноик, как утверждала мисс Паскал. Может быть, доктор врезал замок в кабинет, чтобы отгородиться от нее? Может, она просто не справлялась с той работой, которая у нее была раньше, и он жил с женой-затворницей, вообще не выходившей из дома? Как вообще можно прийти к однозначному выводу, если нам предлагают две диаметрально противоположные версии произошедшего?

Кэмерон улыбнулся, вытер руки о джинсы, обошел стол и встал около нее на колени.

— Давай сегодня больше об этом не думать. У нас выходной, и мы его заслужили. — Он взял ее правую руку и провел губами по костяшкам пальцев. — И хотя я обещал себе, что приду сюда как друг, но, увидев тебя, освещенную солнцем, с каплями клубничного сока на губах, я никогда не прощу себе, если не поцелую тебя.

— Кэм, — прошептала Лотти в то время, когда он запустил пальцы свободной руки в ее волосы и нежно притянул к себе ее голову. — Не надо…

Но тут его губы соприкоснулись с ее губами. Через несколько секунд она отстранилась от него.

— Это дом, в котором живет моя семья. Мне не по себе.

— Это всего лишь кирпичи и побелка, — ответил Кэм. — Семья — это люди, а не место. Ты сейчас чувствуешь, что Зэйн — твоя семья?

Нет, подумала про себя Лотти, но вслух этого не произнесла.

— Ты все это заранее спланировал?

— Давай согласимся, что все это было в моем подсознании, хорошо? — Он усмехнулся. — Если честно, вечерами мне одному в квартире очень одиноко. Когда я с тобой, то снова чувствую себя частью чего-то большого.

Лотти почувствовала, что просто тает от того, что ощущает себя точно так же. Пропасть между ней и Зэйном становилась все глубже.

Кэмерон обнял ее и притянул ближе к себе. Лотти хотела отстраниться, но он всем телом крепко прижимался к ней, нежно лаская языком ее губы. Она знала, что должна остановить его, ведь они находятся в доме, где живут Зэйн и Дэниел. Но руки Кэмерона были такими теплыми и мягкими, он так нежно гладил ее кончиками пальцев вдоль позвоночника, что она выгнула спину и плотнее прижала свой рот к его губам.

Кэм отстранился, сложил пальцы обеих рук в виде квадрата кинокамеры и сквозь образовавшийся четырехугольник посмотрел на ее лицо.

— Я не в состоянии перестать думать о тебе. Я пытался, Лотти. Знаю, что у тебя семья, но я просто не в состоянии от тебя оторваться.

— Я тоже, — произнесла она со слезами на глазах. — Было бы гораздо проще, если б мы вообще никогда не встретились.

— Пожалуйста, не надо так говорить, — произнес Кэмерон, легким движением руки вытирая слезы с ее щеки. — Я никогда не буду жалеть о том, что нашел тебя.

Он наклонил голову и стал целовать ее в шею под ухом, прикасаясь зубами к нежной коже, словно пробуя ее на вкус. Лотти запрокинула голову, словно давая ему возможность съесть себя. Она тоже ни о чем не жалела. Как можно о чем-то жалеть, когда снова чувствуешь себя такой живой? У нее было ощущение, что им суждено было встретиться. Во всем надо винить судьбу.

Кэмерон встал и нежно взял ее за руки, как бы приглашая подняться.

— В доме есть гостевая спальня? — спросил он.

Лотти задумалась. В доме действительно была гостевая спальня, но, чтобы туда попасть, надо было пройти мимо спальни Дэниела, дверь которой будет открыта. На кровати сына сидит его любимая плюшевая собака. Рядом с ней на подушке будет лежать сложенная пижама Дэнни, на стене будет висеть их общая семейная фотография, снятая во время посещения сафари-парка…

— Давай лучше останемся на первом этаже, — предложила Лотти, гладя его руку, чтобы отвлечься от воспоминаний о семье.

Кэмерон положил руки ей на бедра и стал медленно, сантиметр за сантиметром приподнимать подол рубашки, глядя на ее нагое тело. Она прильнула к нему.

— Нет, подожди, — произнес он. — Дай мне на тебя посмотреть. Хочу запомнить твое тело.

Лотти позволила ему посмотреть на себя, наслаждаясь вожделенным выражением его лица.

И тут зазвонил ее мобильный телефон.

— Не отвечай, — попросил Кэм.

— Не могу. У меня есть обязательства, ты что, забыл? Это ненадолго. — Она достала из сумки телефон. Звонила няня. — Да, добрый день. Всё в порядке?