Андрей успел соскочить вниз, не посмотрел даже, куда летит. Однако пронесло. Дерево росло на обрыве, непонятно, на чём и держалось, Андрей за него зацепился, а то бы лететь вниз и лететь. Пока тропу прочёсывали, ушёл низом. Сперва отползал, чтобы не наделать шуму, потом вскочил — и бегом.

С километр пробежал, перешёл на шаг, чтобы не попасть в объятия к Чике.

Крадётся, прислушивается. Вот закашлял впереди кто-то, похоже, Башка. Можно перевести дух и свериться по карте — до сарая, где ждут свои, осталось совсем немного.

Тут везенье и кончилось. В спину упёрся нож.

— Клево бегаешь, — сказал сзади Чика. — Очень клево. Ты только не дёргайся, потому как вокруг народу много, и никуда ты, голубь, отсюда не денешься. Автоматик свой положи аккуратно на землю, пушечку достань и — рядышком. Что там у тебя ещё есть? Тоже положи. А теперь присядь на корточки и ручками за пятки возьмись. Вот так. Сиди тихонько.

— Думаешь, перехитрил всех, — продолжил он, отодвинув ногой на безопасное расстояние выложенный на землю арсенал. — Хрен тебе! Неохота тебя по горам на себе тащить, решили, что сам ножками дойдёшь, так оно вернее будет. Эх ты, служивый, сука ты казённая… Мимо сибирских зэков ещё ни одна армейская рвань не проходила. Давай-ка я тебя стреножу на всякий случай, чтоб шальная мысль в голову не вскочила…

Он нагнулся, кряхтя, и на щиколотках Андрея лязгнуло железо. Кандалы соединялись толстой стальной цепью с намертво прикреплённым к ней метровым металлическим штырём. Второй конец штыря находился в руках у Чики.

— А ну встань, — скомандовал Чика, резко дёрнул за штырь и с удовлетворением убедился, что Андрей мгновенно рухнул на землю. — Во-о-от. Не вздумай шалить. Шаг влево, шаг вправо — и шарах мордой об камень. Ладушки?

Андрей прокряхтел согласно, поднимаясь и держась за ушибленный при падении бок.

— Пошёл вперёд. Ать-два!

«Забавы взрослых называются делом,

у детей они тоже дело,

но взрослые за них наказывают,

и никто не жалеет ни детей, ни взрослых».

Аврелий Августин

За прошедшие годы в облике Ахмета произошли серьёзные изменения. Короткий ёжик иссиня-чёрных волос засеребрился и превратился в красиво падающую на плечи львиную гриву. Большие очки в золотой оправе придавали лицу профессорскую значительность. Неизменный белый костюм первых лет «Инфокара» уступил место внешне скромной, но узнаваемо дорогой тёмно-синей тройке от Бриони. В левой руке он нёс чёрный пакет с эмблемой фирмы «Жиль Сандер».

Ахмет сперва обнял стоявшего впереди Ларри, серьёзно заглянув ему в глаза. Потом проделал ту же процедуру с Платоном. Вытряхнул на деревянный стол содержимое пакета — два роскошных бумажника.

— Хорошие подарки… Смотри-ка… Что так мало денег? — серьёзно спросил Ларри, бегло взглянув на тонкую пачку долларовых купюр. — Дела неважно идут?

— Идут, идут, — солидно кивнул головой Ахмет. — Дела хорошо идут. Просто я фонд создал, помощь беспризорным девочкам, все деньги туда кладу. Копейку заработаю — все туда.

— Так что же ты так разбрасываешься? Мне тысячу, Платону тысячу…

— Бумажник без денег дарить нельзя. Примета плохая. А тысяча — что тысяча? Символически, очень символически…

Платон неожиданно развеселился.

— Вспомнил! Мне кто-то из ребят позвонил с полгода или что-то вроде этого. Еду, говорит, по Ярославке, на светофоре встал, смотрю — впереди здоровый щит, а на нём портрет Ахмета, пальцем перед собой показывает, и надпись: «Помоги беспризорникам». Чисто автоматически, говорит, за бумажником потянулся. Так это и есть твой фонд?

Ахмет кивнул и широко улыбнулся.

— Знаешь, дорогой Платон, сколько добрых людей на свете? Очень много. Я прихожу утром в фонд, звоню бизнесмену, так и так, говорю, надо помочь беспризорным девочкам. Это наш, говорю, самый золотой генофонд, пропадают без присмотра. Очень надо помочь. Веришь — через час уже сам приезжает, деньги привозит.

— Верю, — серьёзно кивнул Ларри. — Очень много добрых людей на свете. Спасибо тебе за подарок, Ахмет. Ну что, поговорим? Чаю хочешь?

Платон на чай не остался, поблагодарил Ахмета за внимание и исчез, забыв подаренный бумажник на столе.

Ахмет и Ларри остались вдвоём.

Минут сорок разговор крутился вокруг малозначительных вещей. Потом, уловив нарастающее недовольство Ларри, Ахмет перешёл к делу.

— Да, — сказал Ахмет, — да… Какое хорошее дело делаете! Значит, Федор Фёдорович будет у нас президентом… Я его всегда так уважал, так уважал… Сейчас тоже очень уважаю. Хороший человек Федор Фёдорович. Такой порядочный, такой честный. Умный очень. Я ему один раз, когда он совсем бедный был, даже часы подарил, швейцарские. Ты, Ларри, когда увидишь его в другой раз, посмотри незаметно — носит эти часы или нет. Потом мне скажи. Если носит, мне так приятно будет. Да… Тут такое дело, Ларри Георгиевич. Есть один человек, очень серьёзный. Я с ним незнаком, со старыми делами завязал, но мне другой серьёзный человек про него рассказал. Тот самый, насчёт которого Платон Михайлович просил как-то. Чтобы с губернаторами поработал. Вот. Этот очень серьёзный человек прислал сюда, в город, своих людей, чтобы они встретились с вами, Ларри Георгиевич. У них есть интересное предложение. Типа по бизнесу.

Ларри покивал, взглянул вопросительно. Ахмета он никогда не перебивал, даже вопросами, прекрасно зная, что необходимое тот скажет сам, а о лишнем умолчит.

— Я ведь в «Инфокаре» с самого первого дня, — растроганно продолжил Ахмет, — с самого первого. «Инфокара» ещё не было, а я уже был. Я не очень богатый человек, Ларри. Не бедный. Но не очень богатый. Вот фонд у меня. Веришь — копейку заработаю, тут же в фонд передаю. Да. Я это почему говорю… Потому что «Инфокар» всегда за мной был, как за каменной стеной. Когда ты с этими людьми будешь встречаться, можно, я опять рядышком посижу? Как тогда, когда Платону Михайловичу встречу организовывал. Они сразу поймут, что мы опять вместе. Это недорого — один процент, три процента… Я тебе клянусь — мне для фонда так деньги нужны, так нужны… Я когда на этих беспризорных девочек смотрю — веришь, Ларри? — у меня сердце кровью обливается. Клянусь.

Ахмет вопросительно взглянул на Ларри и заговорил быстрее.

— Мне этот человек, который со мной разговаривал, сказал одну вещь. Очень важную. У вас, сказал он, — Ахмет огляделся и перешёл на заговорщический шёпот, — есть товар. Опасный товар, он так и сказал. На этот товар есть много охотников. И эти охотники попросили того другого уважаемого человека помочь им этот товар заполучить. Типа у вас отобрать.

— Это исключено, — категорически заявил Ларри.

— Что исключено? — недоуменно поднял брови Ахмет. — Очень серьёзные люди, Ларри. Клянусь. Я бы иначе и говорить с ними не стал.