включая опытный завод по выпуску взрывчатки, баллистическую лабораторию, исследовательскую часть и т. д.

На основе информации, полученной от его основных агентов, Лунан, в свою очередь, составлял обобщенные отчеты для майора Зубова, который переправлял их в Москву. Отчеты Лунана начинались словами «Дорогие мама и папа», что было предосторожностью от случайных взглядов его коллег по работе, но текст этих докладов был достаточно откровенным:

«Если не считать Бэкона, который полон энтузиазма и обладает политическим опытом, остальным было бы нецелесообразно раскрывать сущность поставленных перед ними задач. Они уже ощущают необходимость выполнения строгих правил безопасности и предпринимают особые меры предосторожности при своих обычных встречах (примерно один раз в две недели). Так же в настоящее время было бы разумно не объяснять им истинный характер их работы, а просто дать им понять, что она требует высокой степени конспирации, без упоминания моей связи с вами».

С точки зрения канадско-советских руководителей Раймонд Бойер, по кличке Профессор, был одним из самых выдающихся агентов. Знаменитый химик и состоятельный человек, он начал работать на советскую разведку еще до того, как был открыт новый офис в посольстве. В то время его начальником был Фред Роуз. Советский военный атташе так характеризовал Бойера: «Самый лучший специалист по ВВ на американском континенте. Дает полную информацию о взрывчатых веществах и химических заводах. Очень богат. Боится работать».

На основе докладов Бойера Заботин посылал в Москву отчеты о работах по созданию атомной бомбы, многие из них были построены на слухах и не отличались особой точностью. Эти сообщения могли показаться Москве наивными, потому что там располагали информацией из более надежных источников. В одной из телеграмм Заботина говорилось:

«Этот завод будет производить уран. В результате экспериментов, проведенных с ураном, установлено, что им можно наполнять бомбы, что уже практически делается. Американцы провели большую исследовательскую работу, вложив в это дело 660 миллионов долларов».

Несмотря на устаревшую и неточную информацию, Заботин высоко ценил Бойера. Его помощники, Соколов и его жена, получили разрешение поддерживать дружеские связи с Профессором, что было серьезным отклонением от строгих правил поведения.

Двое советских агентов работали в канадском департаменте вооружений. Один из них, Джеймс Беннинг, отвечал за подготовку особо секретного «Прогноза военного производства в Канаде», наиболее полного исследования экономической ситуации и перспектив развития канадской военной промышленности. Второй, Гарольд Сэмюэль Герсон, был зятем Беннинга. Сын русского эмигранта и инженер-геолог по профессии, Герсон во время войны работал в Компании объединенных военных поставок, которая занималась производством химических и взрывчатых веществ, а по окончании войны, не без помощи Бойера, был переведен в отдел производства боеприпасов. Бойер также представил Герсона аппарату и рекомендовал его.

Герсон активно работал на советскую разведку три года. Он предоставил большое число секретных документов, главным образом относящихся к техническим аспектам артиллерии. Один из его докладов вместе с документами содержал сто шестьдесят страниц.

В августе 1945 года Герсон предложил план продолжения своей работы, который позволил бы повысить эффективность аппарата после того, как ему придется уйти с государственной службы. Советский военный атташе по его инициативе послал телеграмму в Москву, в которой спрашивал, даст ли Директор согласие на такой план: Герсон основывает в Оттаве Геологический инженерный исследовательский офис (что соответствовало его довоенной профессии), который финансировался бы Москвой в размере 7 тысяч долларов в год и, разумеется, служил бы прикрытием для советской разведки. Ответ на это предложение не успел прийти из Москвы – шестого сентября разразилась катастрофа, когда Игорь Гузенко передал документы канадским властям.

Еще одним агентом был Эрик Адамс, особо доверенный работник Банка Канады. Среди его обязанностей в банке был анализ промышленных планов при выдаче кредитов, поэтому он был хорошо информирован о положении в военной промышленности. Он передал советскому аппарату «Сводку отправки военных материалов в Англию», которая попала к нему в банке. В результате усилий Адамса в Москву также был отправлен другой конфиденциальный доклад о секретных переговорах, которые вели в 1944 году лорд Кейнс и канадское правительство.

В число агентов входил и Дэвид Шугар, русский, выходец из довоенной Польши, который работал в исследовательской компании «Краун лимитед» в окрестностях Торонто. Он стал экспертом в области радарной техники и занимался в основном способами обнаружения подводных лодок. Шугар носил громкую кличку – Прометей. «Он согласился работать на нас, – отмечал майор Рогов, – но при особых мерах предосторожности, потому что был под наблюдением». Однако это «наблюдение» не стало препятствием для шпионской работы Шугара и не дало канадским властям возможности узнать что-либо о шпионском аппарате.

Инженер Мэтьюз С. Найтингейл служил командиром эскадрильи во время войны, поэтому в советском шпионском аппарате был известен под псевдонимом Лидер. Он хорошо знал канадские аэродромы и побережье. Найтингейла хотели завербовать, и его кандидатуру предложили Москве в 1945 году. Он еще только готовился к шпионской карьере, когда рухнула вся канадская структура. Разумеется, непреложным требованием для канадцев, поступающих на советскую службу, был разрыв всех связей с коммунистической партией. И этот разрыв должен быть сделан заблаговременно, а не перед самым поступлением на секретную службу. Майор Рогов в феврале 1945 года сделал в одном из своих документов характерную пометку: «Найтингейл был отделен от коммунистов, потому что зарезервирован на перспективу. Он не работал на партию, и его контакты с нею, которые происходили дважды в год, носили только контрольный характер».

Но даже в этот подготовительный период Найтингейл сумел передать майору Рогову карты, составленные канадскими военно-воздушными силами, где были сведения о проекте аэропорта в Гандере, на Ньюфаундленде, о канадских аэродромах и другие данные. Но, без сомнения, наибольший интерес представлял доклад Найтингейла о новых системах подслушивания телефонных разговоров, применяемых в Америке.

Было также много менее значимых агентов, которые выполняли вспомогательную работу. Агата Чепмен, работавшая в Банке Канады, являлась помощником более крупных агентов. Фреда Линтон, работавшая в годы войны в МОТ, выполняла сходные функции. Командира эскадрильи Ф.В. Поланда, который не мог быть полезен военной разведке, Заботин передал в другой советский аппарат в Канаде, в ГБ.

В дополнение к этой бригаде «секретных работников», если использовать этот русский термин, были организованы специальные группы, которые изготавливали фальшивые паспорта и визы. В советском посольстве были секретные фотолаборатории, существовали и многие другие, замаскированные, например, под безобидные аптечные магазины. Были намечены места встреч и передачи почты и т. д. В Торонто использовали кабинет врача-оптометриста Генри Харриса для контактов между Сэмом Карром и его агентами, подобно тому как это делалось в Нью-Йорке на «явке» у дантиста Розенблитта.

Паспортный аппарат в Канаде

Очень