Так исполнилось второе веление всемогущего Рока!

Сбылась вторая часть семейного проклятия: Эдип стал мужем собственного отца!

Но дети у них, слава Юпитеру, родиться не успели, так что третья часть пророчества оказалась насквозь лживой.

Хотя кто знает, как там оно получилось бы, не вмешайся вовремя в бредовые события Аякс с Агамемноном.

И вот настала брачная ночь. Что и говорить, решающая брачная ночь, в особенности для Лая.

Но недосмотрели великие герои. Слишком уж увлеклись они приготовлениями к ликвидации Эдипа…

Даже ночью продолжался пир.

Играла музыка, плясали гости, рекой лилось вино. На многие стадии был виден дворец фиванского царя, сияя в темноте ярче самого Олимпа, ибо неисчислимое количество факелов освещало царские покои. И как только во дворце не случилось пожара, остается загадкой.

Дикий отчаянный вопль среди моря бушующего веселья услышали только более менее трезвые Аякс с Агамемноном, которые не пили в эту ночь много, так как собирались бежать из Фив.

Их уже ждала прекрасная Идиллия с двумя быстрыми колесницами в песчаном карьере, где, по иронии судьбы, был похоронен ее отец. Но, естественно, девушка об этом не знала.

К несчастью, великие герои, как и прочие веселящиеся гости, не заметили, в какой момент новобрачные удалились в царскую спальню.

— Ты слышал? — Аякс стремительно вскочил из-за пиршественного стола.

— Да, очень похоже на предсмертный крик, — подтвердил Агамемнон, с аппетитом поедая насаженный на кинжал кусок дымящейся баранины.

— Скорее, нужно проверить…

И греки бросились в царские покои. Но… было поздно.

Случилось то, чего, в принципе, и следовало ожидать.

Эдип задушил своего отца (или жену, как кому нравится).

Когда герои ворвались в спальню, все уже было кончено.

Маньяк не просто задушил дедушку, он ко всему еще выбросил уже бездыханное тело в окно, где оно повисло на острой парковой ограде.

Увидев Агамемнона с Аяксом, Эдип попятился к разоренной кровати.

— Я был вынужден это сделать, — всхлипывая, начал оправдываться царь. — Мои руки меня абсолютно не слушались… Но эта ее бородавка, вы себе даже представить не можете, на каком месте я ее обнаружил.

— Можем-можем, — дружно закивали герои. Впервые они испытали к маньяку некую долю сочувствия. Не ведал, что творил, несчастный Эдип, так как был он всего лишь игрушкой в руках всемогущего Рока, который (в смысле всемогущий Рок) оказался еще большим маньяком, чем его ужасное творение, чье имя на века будет запечатлено в мировой истории (и в литературе. — Лет.).

— На, держи. — Аякс грубо швырнул Эдипу совковую лопату. — И не трясись ты так, мы тебя не тронем, но труп невесты нужно обязательно закопать.

И, понуро опустив голову, под конвоем двух греческих героев Эдип спустился в дворцовый сад.

Однако снять тело с медных штырей ограды он не смог, так как был довольно маленького роста. В этом нелегком деле ему помогли, матерясь на чем свет стоит, Аякс с Агамемноном.

Труп «жены» герои приказали прикопать прямо в дворцовом саду. Тащить старика к карьеру не было ни времени, ни желания, тем более что там ждала Аякса прекрасная Идиллия. Чудесный цветок в этом жутком царстве кошмарного абсурда.

— О Юпитер! — прошептал Купидон, наблюдая с крыши дворца за Эдипом, копавшим в саду могилу. — Что натворили с планетой эти Сатировы идиоты из группы номер один! Да мы это дерьмо и за десять лет не разгребем.

Прав оказался Купидон. Ох как прав. Ведь все случившееся было не чем иным, как следствием Троянской войны, бесчисленных божественных заговоров и, под конец, внезапного исчезновения Олимпа.

Пропала на время довлевшая над смертными сила, сдерживавшая их самые темные страсти и желания. Заполонили тут же Аттику всякие маньяки наподобие Эдипа, подстрекаемые всемогущим Роком, который в Древней Греции был кем-то вроде христианского дьявола-искусителя.

Исчезли на несколько месяцев олимпийцы, и тут же распоясался «нечистый», принявшись калечить смертным жизни. Но недолго ему было бесчинствовать, ибо снова над Грецией по ночам светился Олимп.

Просто новые боги еще как следует не разобрались в ситуации.

Купидон, например, был вообще первым среди новых олимпийцев, кто к смертным спустился. Спустился вот и чуть не поседел…

Прикопал царь Эдип свою благоверную, не зная, что убил на этот раз собственного отца, чего в страшном пророчестве пифии отродясь не было.

А смешали карты всемогущему Року Аякс с Агамемноном.

Вот и верь после этого популярному изречению Софоклюса о том, что всемогущий Рок властен даже над самими бессмертными богами.

Посрамили «нечистого» великие герои, что ни говори, крепко посрамили, заставив события повернуть в совсем иное, незапланированное русло.

И вот что случилось дальше…

Вытерев выпачканные землей руки о роскошную одежду, царь Эдип спокойно вернулся в пиршественный зал.

То, что правитель вернулся на пир без новобрачной, мало кто заметил, потому что упились все, как говорится, вусмерть.

Аякс с Агамемноном, присыпав свежую могилку сорванной травой, вошли в пиршественный зал чуть погодя, став свидетелями удивительного происшествия.

Спустившийся с крыши дворца Купидон (где бог брака дышал свежим воздухом) ни с того ни с сего громогласно заявил:

— А теперь, товарищи смертные, небольшой сюрприз…

Жующие, пьющие, сопящие, кричащие гости оторопело уставились на Купидона.

— Сию свадьбу изъявил желание посетить сам всемогущий Рок! — продолжил бог брака. — И прямо сейчас он явится к вам сюда в своем телесном обличье, дабы поздравить молодоженов.

— Опа! — прошептал пораженный Агамемнон. — Дело принимает опасный оборот.

— Не бойся, друг, — улыбнулся Аякс, — наш план переходит в решающую стадию, и даже всемогущий Рок не сможет нам помешать.

— Ты видел исполнителя?

— Да, видел. Снова, как и прошлой ночью, бродит вокруг дворца, вынюхивает. Он старается держаться как можно дальше от больших скоплений людей.

— Сатиров дикарь, — скривился Агамемнон. Присутствующие тем временем в испуге таращились на Купидона, а царь Эдип, юркнув под стол, стал на четвереньках пробираться к выходу из пиршественного зала.

— Гляди! — Аякс быстро кивнул в сторону удирающего царя, и великие герои, не сговариваясь, выскочили из зала вслед за сбежавшим Эдипом.

И если бы Аякс с Агамемноном задержались на пиру хотя бы на пару минут, то они бы увидели, как через настежь распахнутые двери трое чернокожих рабов внесли в зал абсолютно голого мужика, восседающего на золотом горшке.