Через несколько секунд они оторвались друг от друга, а я запоздало сообразила, что увидела их первый поцелуй, и поспешно отвела глаза. А когда снова рискнула посмотреть, Улька уже счастливо прижималась к оборотню, уткнувшись носом ему в грудь, а Василек с затаенной, полной бесконечной нежности улыбкой гладил баньши по голове, что-то тихонько нашептывая на ухо.

Я тоже невольно улыбнулась и отступила в темноту.

Не буду их тревожить. Пусть наслаждаются друг другом. Лучше пойду посмотрю, как обстоят дела у остальных.

Отыскать друзей труда не составило; стоило только свернуть к гостевым комнатам, как я сразу поняла, что близка к цели.

— Восьмерка бубей! — азартно выкрикнул из-за ближайшей стены Шмуль, а следом донесся легкий шлепок, словно кто-то от души ударил картой по столу.

В ответ донесся невозмутимый голос Рисьяра:

— Бью вальтом.

— Вот тебе тогда еще две штуки!

— Две дамы.

— Тьфу ты! Вампирюга, у тебя что, совсем совести нет?

— Естественно. Я же темный. Лови моих королей…

— Что? Откуда ты их вынул?

— Ты просто так спросил или я должен рассказать в подробностях? — насмешливо осведомился вампир, а следом послышался целый град проклятий, прекрасно характеризующих душевное состояние Шмуля.

Услышав особо изощренный оборот, я ухмыльнулась. А затем бесшумно подобралась к смотровой щелочке и с умилением оглядела рассевшихся за столом мальчишек.

Судя по всему, сидели они долго. Игра уже подходила к концу, и карты на руках остались только у Шмуля и Рисьяра. Фей, которому в последнее время не везло, все время сердился, из-за чего периодически менял ипостась и начинал сыпать фиолетовыми искрами. А вот вампир оставался подчеркнуто спокойным. И уверенно вел партию к логическому концу, кидая редкие, но весьма выразительные взгляды на лежащую меж игроками горстку золотых монет.

Акинарцев я со своего места не увидела, но Мартин, стоящий за плечом вампира и нахально подглядывающий в его карты, выглядел невероятно довольным. А Зырян мирно дремал в кресле, поскольку наверняка предвидел исход игры и предпочел потратить время на более полезное занятие.

Правда, когда я уже собралась открыть дверь и громко заявить о своем присутствии, он вдруг открыл глаза и посмотрел прямо мне в глаза. Да так пристально, будто мог видеть сквозь стену. И так странно, что я неожиданно передумала, и вместо того, чтобы зайти, отступила обратно в тень, испытывая необъяснимое чувство, что еще не время. И что мне, как ни странно, сейчас нужно быть совсем в другом месте.

Будто угадав мои мысли, оракул едва заметно кивнул и, указав взглядом куда-то вправо, снова закрыл глаза. А я, окончательно смешавшись, отступила еще дальше и неохотно двинулась в указанную сторону, не будучи до конца уверенной, что поступаю правильно.

Когда неподалеку раздался приглушенный женский вскрик и гулкий звук удара, от которого дрогнула стена, я встрепенулась и ускорила шаг.

Когда следом за первым что-то гневно выкрикнул еще один женский голос, а затем послышался второй удар, я забеспокоилась. А когда добралась к источнику звука и настороженно заглянула в соседнюю комнату, поняла, что Зырян был прав — мне действительно стоило это увидеть!

В просторной комнате, где из мебели имелся лишь маленький круглый столик и плавно изгибающийся вдоль стен громадный диван, я обнаружила обоих акинарцев. Целых и невредимых. В человеческой ипостаси. Лениво развалившихся на многочисленных подушках и насмешливо взирающих на двух полуобнаженных, яростно жестикулирующих красоток, в которых я с изумлением признала родных сестер.

Прямо у меня на глазах разгневанная чем-то Сельриана материализовала в руке приличного размера камень и, прошипев что-то невнятное, с силой швырнула в Сара.

Булыжник с огромной скоростью просвистел через всю комнату, метя в его ехидно скалящуюся физиономию. Но в самый последний момент резко изменил траекторию и под дружный смех парней с грохотом врезался в стену. Вызвав у одной сестрички почти звериный, полный бессильной злобы рев, а у другой — приступ самого настоящего бешенства.

Ну да, откуда им было знать, что на этих нахалов магия не действует?

К огромному маменькиному сожалению, из нас троих Шейрина всегда была самой несдержанной, и неудивительно, что именно она сорвалась первой. Но Сельриана тоже находилась на взводе и почти не отставала от старшей, после чего они, молниеносно перекинувшись, с негодующим воплем набросились на хохочущих акинарцев.

Не скрою, в этот момент я всерьез обеспокоилась за парней, потому что знала — мои сестры действительно опасные противницы. Но среагировали оборотни вовремя. И как только с места прыгнули закованные в хитин бестии, им навстречу, сбросив с себя обрывки одежды, ринулись два гигантских волка. Оскаленных, вздыбивших шерсть и издавших устрашающий, полный нескрываемой угрозы рык, какой бывает у доминирующих самцов при виде непокорных самок.

Удар их оказался так силен, что сестер швырнуло на пол, словно неразумных котят. Правда, добивать противниц братья почему-то не стали. Просто бросили вниз, надавили на горло тяжелыми лапами. Обездвижили. А затем властно куснули в шею и во второй раз издали свирепый, вызывающий дрожь рык, от которого даже меня пробрало до печенок.

И тогда с сестрицами случилось невероятное — они начали стремительно меняться! Бешено извиваясь, жалобно скуля, протестующе царапая пол когтями, но при этом неумолимо теряя свой драгоценный хитин и прямо на глазах превращаясь в двух самых обыкновенных, хотя и довольно крупных… волчиц!

При виде них я сперва поперхнулась, потом ошарашенно замерла, а затем беззвучно рассмеялась, только сейчас сообразив, что мои самоуверенные родственницы наконец-то обрели покровителей.

«Привет, Хель, — внезапно повернулся в мою сторону Сар и с усмешкой посмотрел на тяжело дышащую, яростно сверкающую глазищами рыжую бестию. — А симпатичные, оказывается, у тебя сестрицы!»

Я снова расхохоталась.

«Еще бы! Две сильнейшие после Герцогини суккубы… Когда вы успели их обломать?»

«В „нейземах“, конечно, — усмехнулся оборотень, — когда отгоняли этих фурий от тебя. Правда, их человеческие половины до сих пор не согласны с проигрышем и уже в третий раз сюда являются скандалить. Но волчьи, как видишь, полностью нас признали, так что свободы им уже не видать».

Оглядев смирно лежащих сестриц, в пожелтевших глазах которых появилось обреченное смирение, я едва не рассмеялась вслух.

«Потрясающе! Они столько лет берегли собственную независимость, едва ли не клялись, что не станут никому принадлежать. Так гордились количеством покоренных любовников, а их темные ипостаси решили признать двух отступников-оборотней!»

«Что в этом плохого?» — поинтересовался Рас, предвкушающе оглядывая тихо лежащую Шейрину, которая даже в облике черной волчицы выглядела весьма привлекательно.