— Катер, сделай кофе, — попросил Нарелин. — Я ему подам. Из моих мыслей считай, вот так, да…

Нарелин поставил на пол перед Сэфес красивый золотистый поднос, на котором красовались две белоснежные чашки с дымящимся ароматным напитком. Рядом красовалась хрустальная вазочка с белой лилией.

— Пейте, — сказал Нарелин. — Не помешает. Кофе действительно бодрит.

— Ты издеваешься? — спросил Лин, садясь. — Киборги кофе не пьют, а эльфам шуток понимать так вообще не положено. Ты что, не читал, что там про книжку, которую девки написали, народ говорит? Вот и веди себя соответственно. Развёл тут эстетику…

Кофе с подноса он тем не менее взял. Отпил глоток, поморщился.

— Без сахара, да ещё и горячий, — заметил он. — Безобразие. Эй, номер Пять, подъём, смена!!!

Пятый вытащил из-под головы левую руку и показал Лину кулак.

— Уйдите все, — попросил он. — А то я вообще не встану.

— А ты холодный кофе любишь? — несказанно удивился Нарелин. — Вот уж не подозревал.

Арти смотрел на это всё спокойно, еле заметно улыбаясь. Потом негромко сказал:

— Пятый, встань, пожалуйста. И сними рубашку. Только не надо делать вид, что ты ничего не слышал.

— То, что я её сниму, поможет в только что скинутой тобой ситуации? — спросил Пятый. — Хорошо. Может быть, им будет немного проще.

Через секунду он стоял посреди каюты, и Каин с Радалом увидели, что сна у него не было ни в одном глазу. Словно он и не спал вовсе. Сосредоточенное лицо, чуть нахмуренные брови, пристальный и какой-то обречённый взгляд.

— Ну? — поторопил Арти.

Пятый вопросительно глянул на Клео.

— Стриптиз приехал, — криво усмехнувшись, сказал он. — Только музыки нет, а жаль!

— Могу обеспечить, — предложил Нарелин. — У меня в памяти много таких мелодий. Ладно тебе, Пятый, не жмись. Пойми же, мальчишки вас просто боятся. Хвосты, киборги…

— Угу, пока что боятся. А после стриптиза их от нас будет тошнить, — заметил Лин.

Пятый разорвал у горла форму, секунду помедлил и нехотя всё-таки снял рубашку. И замер посреди каюты, опустив голову, словно в покаянии.

— Смотрите, — предложил Арти. — Железа тут нет. Уже нет.

Каин и Радал подошли поближе. Ни один, ни другой не рискнули взглянуть Пятому в глаза, видно было, что они смущены не меньше, чем Сэфес. Нарелин вдруг заметил, что вдоль позвоночника у Пятого идёт еле заметная, но всё-таки выступающая над кожей полоска шириной сантиметра четыре. Она была прозрачной и почти незаметной, но Нарелина кольнуло какое-то нехорошее предчувствие.

— Пятый… — позвал Нарелин. — А что это у тебя на спине такое?

— Арти, можно я немножко поругаюсь матом, а? — попросил тот, глядя в пол. — Дети, закройте уши, сейчас «киборг» «чудику» скажет всё, что думает!!!

— Это Керр, — невозмутимо ответил Арти. — Вернее, последствия от работы. Не самая удачная пересадка. Так что, Каин, в некотором смысле ты отомщён. Частично. Надеюсь, через какое-то время кому-то надоест ходить на поддержке.

— Ясно, — проговорил Нарелин. — Ну что, Арти, всё? Лину раздеваться уже не надо, надеюсь?

— Шрамов много, — пробормотал Каин себе под нос. — Откуда столько? У тебя что, тоже? — спросил он Лина.

— Немножко меньше, — ответил тот. — Но это тоже выглядит некрасиво, поверь.

— Так вы поэтому не раздевались? Боялись, что ли? — удивился Радал.

— Стеснялись. Мы не хотим, чтобы это видел кто-то, понимаешь? — спросил Пятый. — Мне можно одеться?

— Одевайся, — сказал Нарелин. — Они уже нагляделись. Ну что, Радал, веришь теперь, что они не киборги? Осталось только доказать, что здоровенный блонди Рауль и я — одно лицо. Арти, может, всё-таки позволишь Зверику вживиться, а?

— Нарелин, нет. Для начала привыкнешь заново к базовой личности, потом посмотрим. И так сбой серьёзный. Внешность юношеская, а движения, манера речи, мимика от другого человека. Лечись, это запускать до такой степени нельзя. Пятый, одевайся, пожалуйста, — попросил Арти и тут же осёкся.

Они говорили.

— А этот откуда? — с интересом спрашивал Каин.

— Нож. Примерно такой, как у Ради. — Пятый кивнул Радалу.

— А это?

— А это уже пуля.

— Да ты что! Больно было?

— Потом — да. А сначала нет, я ничего не понял. Лин, Клео, Нарелин и Арти молча смотрели на этот странный разговор. Пятый отвечал скупо, видно было, что ему трудно. Но мальчишкам почему-то стало интересно, словно Пятый перестал быть для них врагом, а стал живым человеком, которому когда-то было очень и очень больно. Боль сближает. Радость часто разделяет людей, а боль почему-то иногда умеет делать их ближе. Даже врагов.

— А спина… тоже сейчас болит? — спросил Каин.

— Сейчас нет.

— А раньше?

— Очень. — Голос Пятого был спокоен, но Клео, который смотрел на Пятого с каким-то болезненным недоумением, показалось, что голос этот на секунду дрогнул. — Но недолго.

— Это за то, что ты убил Ниамири?

— Да.

— А ей было больно, когда ты её убивал? — Для Каина, казалось, это очень важно.

— Конечно нет. Она просто уснула. А потом забыла всё. Я виноват и перед ней, и перед тобой, но боли я ей не причинил.

— А кто сломал тебе спину? — допытывался Каин. — Кто сломал её за то, что ты убил Ниа?

— Он это сделал сам, — ответил Арти. — Пятый, оденься. Хватит. Это уже становится не смешно.

— Кому-то было смешно? — спросил Лин.

— Смешнее некуда, — пробормотал Клео в сторону и взглянул на Эрсай. — А вот за то, что вы, Арти, намереваетесь заново искалечить Нарелина, я вам отнюдь не благодарен.

Нарелин взял его за рукав:

— Клео, не стоит. Бесполезно.

Блонди перехватил руку Нарелина и, выпрямившись во весь рост, гневно посмотрел на Арти.

— Вы можете понять, что ваше «привыкнешь к базовой личности» приведёт только к новой ломке? Если вы не поняли, — нам предстоит возвращаться на Эвен, потому что мы не собираемся работать с вашими службами, и вы не можете заставлять нас это делать. Мы свободные люди и имеем право жить там, где хотим, и наша судьба, какой бы она ни стала, не ваша забота, извините уж, Арти.

— К сожалению, она стала моей, как только вы вмешались в судьбу Радала, — ответил Арти. — Не во все игры можно играть безнаказанно. Вы автоматом включили себя в строившуюся тогда схему, а из таких схем по своему желанию не выходят. Клео, попытайтесь понять, но то, что сейчас происходит, — это именно ваш выбор, а не чей-то ещё. Мой, Сэфес, Сети, мальчиков… Нет. Именно ваш. Доброта наказуема, Клео, и всегда очень неприятно чувствовать это на своей шкуре.