–Тереза Холт?– словно сомневаясь, произнёс моё имя незнакомец.

–А Вы… – непонимающим взглядов врезалась в глаза собеседника я.

–Коннор Трэшер. Бывший бойфренд твоей лучшей подруги, Рины Шейн.

Точно, Коннор Трэшер. Он был предпоследним парнем Рины, предшественником Раймунда Хоггарта. Она рассталась с ним из-за его агрессивного поведения. Или агрессором был другой её парень?..

–Да… Кажется, я тебя припоминаю,– неуверенно процедила сквозь зубы я.

–Не знал, что ты вернулась в город. Ты ведь, вроде как, собиралась отправиться в Нью-Йорк. Я думал, ты сейчас далеко от Роара.

В этот момент я поняла, что не могу самостоятельно вспомнить об этом парне ничего конкретного: ни его имени, ни подробностей его отношений с Риной, ни тем более его прошлых планов на будущее, которые ныне обратились в настоящее. Он же помнил обо мне так много. Разве мы были близки? Нет. Определённо точно нет. За весь период его отношений с Риной я видела его раз пять, не больше. Однако он хорошо запомнил меня.

–Может быть, сходим в бар?– совершенно неожиданно предложил он.– Я угощаю.

–Спасибо, но нет,– категорически отрезала я, решив, что на сегодня с меня достаточно бывших бойфрендов, даже не своих.

Развернувшись, я поспешно сравнялась со своей машиной и, нырнув в неё и посмотрев в зеркало заднего вида, обратила внимание на то, что Трэшер всё ещё пристально наблюдает за мной.

Домой напрямик я не поехала – десять минут петляла по плохо освещенным улицам Роара, чтобы наверняка убедиться в том, что за мной не уцепился хвост. Хотя этой ночью я прекрасно осознавала, что рано или поздно Пауль всё равно вычислит моё новое место жительства. Ведь теперь он знает, что я вернулась в Роар.

Я смогла получить не только ордер на обыск квартиры Пауля Дэвиса, но и ордер на его арест.

Вчера, во второй половине дня, подозреваемый был задержан, а его съемная квартира, в процессе поисков улик, была перевёрнула поисковой группой вверх дном. Улики отсутствовали. Так же категорично, как отсутствовало и алиби у подозреваемого. И его слова тоже отсутствовали – на допросе он не проронил ни слова, явно натасканный инструкцией, полученной от своего адвоката. Всё, что он успел нам сказать до того, как наручники сомкнулись на его запястьях: “В ту ночь я был дома один”. Ни одного свидетеля, способного подтвердить правдивость этой версии, не нашлось. Соседи не могли сказать, находился ли он в интересующее нас время в своей квартире или отсутствовал. Камеры наблюдения у подъезда дома, в котором он жил, не были установлены. Пауль Дэвис мог врать, и моё шестое чувство буквально кричало мне о том, что этот человек лжёт. А если он лжёт – значит ему есть что скрывать. Если же ему есть что скрывать – значит у меня есть что раскрывать. Однако время для давления на подозреваемого у нас на исходе: улик нет, что значит, что время удерживания подозреваемого скоро истечёт. Плюс ко всему прочему адвокат Дэвиса самый настоящий козёл, в восьмидесяти процентах случаев прикрывающий задницы преступникам, что в сложившейся ситуации лишь лишний раз подпитывает факт виновности Пауля Дэвиса в моих глазах. Итак, мне позарез необходима ниточка, за которую я смогу зацепиться… Всего лишь одна выбивающаяся ниточка – её мне будет достаточно для распутывания целого клубка…

Именно из-за пресловутой “ниточки” я решила лично присутствовать на похоронах Ванды Фокскасл и заодно припрягла к этому мероприятию Арнольда, который, впрочем, всегда был за любую движуху по моей инициативе.

Мы не отправились в церковь, вместо этого ожидая траурную процессию у кладбища. Когда огромная толпа только появилась из-за угла крайней улицы Роара, я поняла, что на церемонии такого размаха будет сложно рассмотреть что-то действительно стоящее.

Арнольд коснулся моего плеча, что заставило меня посмотреть на него.

–Если хочешь, я могу сходить один.

–Не понимаю о чём ты,– уверенно отчеканила я и в следующую секунду отстегнула свой ремень.

На похоронах было много знакомых лиц. Астрид с Маршаллом стояли рядом с семьёй Фокскасл. Упёршись лбом в плечо моей подруги рыдала молодая девушка лет шестнадцати, блондинка с выкрашенными в розовый концами волос. Сбоку от рыдающей девушки, бледнее мела, стоял младший сын Астрид и Маршалла, Риан. Я вспомнила о том, что Астрид говорила, что её младший находится в отношениях со старшей дочерью покойной миссис Фокскасл. Я стояла позади них, нас разделяло не больше десяти шагов, но они меня не могли видеть из-за спины выросшего передо мной амбала. Однако я отчётливо услышала, как плачущая девушка, шмыгая носом, произнесла для Астрид следующие слова: “Моя мать была необыкновенной… Все подростки не ладят со своими родителями, но только не я… Потому что моя мама была невероятной…”.

Мой взгляд переметнулся на трёх женщин, стоящих по правую руку от убитого горем отца семейства. Все три женщины были очень похожи между собой и внешне походили на убитую. Кто-то в толпе шептался о том, что эти женщины – сёстры Ванды, из-за которых церемония состоялась с задержкой в пару суток, так как им, вместе со своими семьями, пришлось лететь на похорона из Европы.

Среди толпы родителей бывших учеников Ванды Фокскасл я быстро отыскала лицо Терезы Холт – она была самой молодой матерью и единственная стояла без пары. Рядом с ней расположилась симпатичная женщина с короткими, завитыми локонами, в которой я без проблем узнала сестру своей второй подруги, Рене, так как сама Рене стояла рядом с ней. С другого бока от Терезы стояла неизвестная мне блондинка. Её я не помнила среди родителей учеников, но тем не менее она смешалась с ними. Может быть, пришла с кем-то из знакомых? С Терезой?

В толпе звучали шепотки, волной сливающиеся в одно-единственное, болезненное словосочетание “слишком рано ушла”.

Слёзы старшей дочери Фокскасл, стоящей ко мне слишком близко, начали отзываться в моей голове собственной болью. Я так по родителям не плакала. Они умерли до того, как я смогла осознать глубину понятия смерти. После их ухода я катастрофически долго думала, что они рано или поздно вернутся ко мне… Когда же я наконец поняла, что произошло, что никто ко мне никогда не вернётся, для слёз было уже слишком поздно – я стала слишком взрослой девочкой. В тот день мне исполнилось пять. И я прозрела: раз мои папа с мамой не пришли на мой пятый день рождения, значит не придут никогда.

Дёрнув стоящего рядом со мной Арнольда за рукав, я кивнула ему, тем самым призывая своего напарника выйти из толпы и продолжить наблюдение со стороны. Нам необходимо дождаться наиболее подходящего момента.

***

Люди начали расходиться спустя пятнадцать минут после начала церемонии погребения. Спустя ещё пять минут толпа поредела настолько, что за Терезой Холт я могла наблюдать без видимых препятствий. Ещё при самой первой нашей встрече я на ментальном уровне ощутила, что эта девушка является той самой ниточкой, хорошенько дёрнув которую я смогу распутать самый запутанный в истории уголовных расследований Роара клубок, и с тех пор что-то подсказывало мне, что мой первый взгляд меня не обманывает. Тереза приведёт меня к разгадке. Пусть сама о том не будет знать, но она мне поможет…