– Легко вам говорить, это не в вас стреляли в бильярдной – Владимир Родионыч посмотрел на вышагивающего Полковника и отвернулся. – Прекратите бродить, у меня от вас голова кружится.

– Хорошо, – Полковник сел в кресло. – Ладно. Не в меня. Ладно. Но он практически провоцирует свой арест только для того, чтобы лично пообщаться с начальником городского управления милиции. Он провоцирует скандал с Махмутовым, хотя мог все решить тихо. За пару дней он обрывает все, словно в панике, и бежит из города. При этом лично на меня он не производит впечатления очень испуганного человека.

– Он вообще не производит впечатления человека, способного поддаться страху, – сказал Владимир Родионыч.

– И тем не менее…

Владимир Родионыч нажал кнопку на селекторе.

– Да, – ответила Инга.

– Вы не могли занести нам еще чаю? – спросил Владимир Родионыч.

– Да, конечно.

Владимир Родионыч снова принялся барабанить пальцами по столу.

– И все-таки, это «Турецкий марш», – сказал Полковник. – Тара-та-та-там, тара-та-та-там, таратата…

Вошла Инга с подносом, поставила чашки с чаем перед Полковником и Владимиром Родионычем и ушла, забрав грязные чашки.

– Ну? – спросил Владимир Родионыч.

– Что «ну»? – спросил Полковник.

– Вот это, – Владимир Родионыч сделал неопределенный жест рукой в сторону двери.

– Вы имеете ввиду Ингу?

– Я имею ввиду Ингу. Если бы вы в его возрасте и его положении встретили такую женщину, вы бы сомневались хоть секунду?

– Я бы к такой женщине в жизни не подошел бы. Пуглив по женской части с юных лет. Но ход ваших мыслей понять могу, – Полковник подул на чай. – До последнего времени у Гринчука не было уязвимых мест. Невозможно было себе представить, что из-за кого-то он может поддаться давлению. А после появления Инги…

Это действительно было похоже на правду. Гринчук влюбился. И испугался. Не за себя. Он испугался того, что может эту любовь упустить. Потерять. А еще он понял, что странная история с Приморском может потребовать его участия. А он неоднократно говорил, что опасно работать в ситуации, когда любой может оказаться обработанным, заколдованным, завербованным… А из-за Инги эта опасность возрастала. И Инга была слишком близко к Владимиру Родионычу. А Владимир Родионыч был очень влиятельным в городе лицом, и мог заинтересовать Приморск. А это значило, что Инга могла попасть под удар. И Гринчук мог из-за нее попасть под удар. И Гринчук решил срочно уходить. В этом случае все становится понятным.

И еще это значило, что Гринчук в ближайшее время сделает все, чтобы увезти Ингу. И еще это значило, что Ингу…

– Мне кажется, что нам нужно подумать о безопасности Инги. И вообще всех, кто обслуживает вас и наших новых дворян, – сказал Полковник.

– Вспомнили… Я еще на прошлой неделе запустил своих… – на этом слове Владимир Родионыч сделал ударение на этом слове, – …своих людей, чтобы они приглядели за Ингой. А вы, будьте так добры, подключите своих аналитиков, чтобы они в ближайшие сроки выдали план выхода на эту организацию, с целью либо контакта с ней, либо ее уничтожения.

Полковник молча кивнул.

Владимир Родионович снова постучал пальцами, посмотрел на Полковника и убрал руку со стола:

– Недавно я боялся, что Инга уедет слишком быстро. Теперь волнуюсь, почему Гринчук тянет время. Не хочу, чтобы с Ингой что-то случилось. Если Гринчук находится в списке мишеней, то она – самый надежный способ его свалить.

– Или перевербовать, – сказал Полковник. – А это куда хуже.

– Что ж он время-то тянет?

А Гринчук время не тянул.

Он две недели провел с Михаилом в столице. Нашел частную клинику, договорился о том, что Михаил сможет там находится на правах гостя сколько будет нужно. Клиника была закрытой, находилась довольно далеко от города и охрану имела весьма и весьма пристойную. Причем, получив деньги, обслуживающий персонал вопросов не задавал.

Михаил остался в клинике под присмотром Ирины, а Гринчук в середине мая нагрянул в гости к Владимиру Родионычу.

Первым об этом сообщил охранник снизу, от входа. Владимир Родионыч торопливо нажал кнопку на селекторе:

– Инга?

– Да, Владимир Родионыч.

– Приготовьте, пожалуйста, кофе. Мне, как обычно, а Юрию Ивановичу – как он любит. Много сахара и большую чашку.

– Хорошо… – голос Инги остался ровным.

– Инга?

– Я все поняла, Владимир Родионыч, – сказала Инга.

Через минуту в дверь кабинета постучали.

– Входите, – сказал Владимир Родионыч.

Гринчук выглядел отдохнувшим и посвежевшим. И на лице его была улыбка. Немного натянутая. Самую малость. Если бы Владимир Родионыч знал Гринчука чуть хуже, то эту натянутость не заметил бы вовсе.

– Здравствуйте, Юрий Иванович, – Владимир Родионыч встал с кресла и шагнул к Гринчуку навстречу с протянутой рукой. – Рад.

– Вам нужно чаще бывать на воздухе, – сказал Гринчук, пожимая руку. – А вы все в кабинете. Между прочим, воздух из кондиционеров – вреден. Там что-то не так с ионами.

– Угу, – усаживаясь на место, подтвердил Владимир Родионыч. – Жизнь вообще вредна. От нее умирают.

– Цитата, – констатировал Гринчук, сев в кресло. – Еще там про то, что жизнь – это болезнь, передающаяся половым путем и со стопроцентным летальным исходом.

– Вовсе не цитата, – обиделся Владимир Родионыч, – а вовсе даже экспромт. Я не виноват, что все уже придумано.

– Не виноваты, – согласился Гринчук.

Они помолчали.

– Как там в сельской местности? – спросил Владимир Родионыч.

– Хорошо. Я с компаньонами посадил картошку. Говорят, там она хорошо родит. Планирую помидоры и прочие витамины. Оказалось, что сажать овощи – куда приятнее, чем кого-нибудь другого, – Гринчук улыбнулся и посмотрел на свои ладони.

– Мозоли?

– Есть немного.

– К нам – похвастаться огородом, или нужна помощь? – осторожно спросил Владимир Родионыч.

– Ни то и ни другое, я к вам по вопросу сугубо личному, – Гринчук оглянулся на входную дверь и чуть подался вперед. – Хотел просить вашего содействия в сугубо личном деле.

Владимир Родионыч тоже посмотрел на дверь:

– Если я правильно понял, то вы хотите меня использовать в качестве свахи. Так?

– Ну…

– Гринчук, кокетство вам не идет. Да или нет?

– Да, – кивнул Гринчук. – Я пытался говорить по телефону, но связь обрывалась. Сейчас я попытался заговорить в приемной – меня послали. К вам.

– И, кстати, до сих пор не принесли кофе, – сказал Владимир Родионыч и потянулся к селектору. – Инга, а что у нас по поводу кофе?