Вожди племен прибыли на съезд в сопровождении вооруженных отрядов. Во дворе поместья находились только приближенные свит и охрана.

Количество всадников свиты определяло влиятельность вождя.

Вооруженные же отряды расположились биваком на плато, в центре которого должны были происходить заседания этой своеобразной мирной конференции. Вся равнина была покрыта черными пятнами всадников, палаток и дыма. Ночью, когда на биваках зажигались костры, можно было насчитать их сотни, и тогда казалось, что на плато у Керманшаха собрался весь вооруженный Курдистан.

Заседания конференции происходили в огромном специально устроенном шатре, украшенном богатыми коврами. Мебелью служили роскошные продолговатые подушки, предназначенные для возлежания. Члены конференции расположились на земле, устланной коврами, поджав ноги по персидскому обычаю. В центре круга палатки сидели русские представители: генерал Баратов, начальник дивизии Керманшахского отряда – генерал Загю, и русский консул в Керманшахе – барон Черкасов. Широким полукругом против них расположились вожди. Они с большим вниманием выслушали речь Баратова. Барон Черкасов переводил.

Вожди приветствовали в высокопарных выражениях представителя России, генерала Баратова, и единогласно выразили желание жить в дружбе с русскими войсками.

Многочисленные племена Персии говорят на разнообразных наречиях. Наиболее употребительными языками являются: персидский, древний фарсийский, а на севере страны – турецкий. Государственный язык – фарсийский.

Основа языка – наречие фарса, области древней Нерситы – Фарсистана. На этом языке говорили древние персы эпохи династии Ахеменидов. Со времени вторжения арабов – с седьмого века по Р[ождеству] X[ристову] – в коренной язык персов проникло много арабских слов и выражений. Буквы письма остались арабские.

Персы любят свой язык, а получившие образование в Европе умеют говорить и по-французски. Из европейских языков наиболее распространен французский. Я встречал в некоторых городах Персии французские школы, устроенные благотворительными иностранными организациями. На «конференции» говорили по-фарсийски.

Существо речей генерала Баратова и вождей курдов сводилось к желательности выработки особых русско-курдских соглашений, на основании которых для обеих сторон должна быть установлена свобода передвижения. Между нашими войсками, с одной стороны, и курдским населением – с другой, отныне должны быть самые искренние и дружественные отношения, причем каждый курд мог свободно передвигаться повсюду в районе расположения войск корпуса, а русские казаки и солдаты могли бы в пределах Курдистана безопасно идти всюду, куда бы их ни привели военные обстоятельства. Население и ханы за плату по рыночным ценам должны были продавать нашим войскам продовольствие и фураж.

Переговоры о соглашении отняли мало времени. Меньше, чем обмен приветствий и последующие празднества. Условия и формы заключения договора были своевременно подготовлены. Эти соглашения имели очень большое значение и дали значительные результаты, так как сберегли немало жизней наших казаков и солдат. Приказ генерала Баратова[67] отмечал, что:

– В Керманшахском районе не было ни одного нарушения этого соглашения, а в Курдистанском – эти случаи были очень немногочисленны.

Соглашение имело еще и другое значение. Курды всегда беспокоили нас в тылу. Приходилось, для обеспечения тыла, держать вдали от фронта специальные отряды, большие этапные команды. Соглашение, обеспечивая спокойствие в тылу и на флангах, давало возможность сберечь напрасную трату сил и средств и направить их по другому назначению.

Вожди торжественно подтвердили свои обещания. Скрепили письменные акты подписями, а неграмотные – просто печатями.

* * *

Начались празднества. Сначала банкеты с огромным количеством участников, разнообразными персидскими и русскими кушаньями, речами и фейерверками, затем джигитовка.

Из Керманшаха прибыла сотня кубанских казаков.

На открытом пространстве обнаженной зноем равнины заплясали красные маки. Загудела земля. Сотня конных казаков промчалась как вихрь и исчезла в клубах желтой пыли. Через несколько мгновений около десятка всадников мчатся полным карьером и, внезапно осаживая перед центральной группой гостей взбешенных лошадей, останавливаются как вкопанные. Кони послушны, ручные.

Уже мчится другая группа всадников. Казаки на карьере быстро соскакивают с седел и, лишь дотронувшись ногами до земли, опять взлетают на коней. Они на полном ходу перелетают через спины лошадей с одной стороны земли на другую.

Бешено промчались четыре всадника, отдавшись на волю Божию и коней своих. Они сидят в седлах, повернувшись спинами в направлении движения. Глаз не успевает проследить их. Уже унеслись далеко.

Целая группа, более десятка, промчалась карьером, стоя во весь рост на непрочной кривой казачьих седел. Красные пятна летают по воздуху. Казаки бросили на землю башлыки свои, поворачивают лошадей и на полном скаку легко подхватывают их с земли. Полетели на землю мохнатые кубанские шапки, и мгновенным движением всадники, перегнувшись в седлах, достают их с земли.

Карьером мчится лошадь, а на боку у нее, держась только ногами в стременах, опрокинув вниз голову, у самой земли, каким-то чудом держится казак, и через несколько мгновений уже опять в седле…

Джигитуют и офицеры.

На расстоянии ста шагов одна за другой установлены палки, а к палкам прикреплена лоза. Таких палок шесть или семь. Столбики, а на них большие красно-желтые гранаты.

Уже засверкали у всадников шашки. Скачут они к лозам и широким, верным ударом рубят лозу пополам.

Вот промахнулся один. Лезвие шашки рассекает лишь воздух, а следом за ним офицер, удалый рубака, на полном карьере пополам рассекает гранат. На знойную землю упали кровавые брызги граната, а части его рассыпались зернышками…

Долго тешили казаки зрителей, а когда командир сотни взмахнул рукавом, слетелись все к нему, как стая ручных птиц. Собрались и замолкли. Затем по команде, только им одним ведомой, рассыпались на горячих конях в разные стороны и давай джигитовать кто во что горазд.

Гудит земля, в облаках пыли мчится сотня лошадей, мелькают красные башлыки. Всадники беснуются – прыгают с коней, опять вспрыгивают, мчатся на одной лошади по два и по три, стоя, сидя, спиной в седлах, рубят лозу и гранаты и стреляют в воздух…

Пыль заволокла все: и коней, и всадников их, и зрителей.

Умчалась далеко по полю сотня, и уже через несколько минут конным строем во главе с командиром своим шагом проходит перед публикой.

Джигитовка кончилась. Толпы курдов окружили казаков. Они весело кричат и приветствуют кубанцев. Джигитовка удалась, и в изысканных выражениях вожди курдов высказывают Баратову свою признательность.

* * *

От Хамадана к Сенне дорога тянется по плоскогорью, изгибами поднимаясь в гору. Верст полтораста.