– О нет!

– В конце концов Порри признала, что с дружком у них все не слишком-то хорошо. Зато она нашла работу и уже копит деньги, чтобы съехать. Сказала, чтобы я не беспокоился, что она сама во всем разберется.

– Он что, ее бил?

– Очевидно. Хотя она и упрашивала меня не вмешиваться: «Давай без этой херни, мол, я старший брат». Но я был всерьез занят тем, чтобы сделать мир лучше. Раз уж я сумел вывести на чистую воду самого Теда Галлиано, я что, буду терпеть подобные штучки от какого-то ковбоя в задрипанном трейлере? Я нашел адрес Порри в телефонном справочнике и отправился туда, пока она была на работе. Этот тип, конечно же, оказался дома. И вовсе не выглядел опасным. Рост метр семьдесят пять, на тощей правой руке роза вытатуирована. Вид такой, словно весь день хлестал пиво, а в перерывах пытался масло в машине поменять. Попытался было выступать, однако я просто прижал его к трейлеру, локтем под подбородок, и заявил, что, если он еще раз тронет Поршу хоть пальцем, будет иметь дело со мной. Тогда он стал извиняться, даже расплакался. Сказал, что не виноват, просто был выпивши, братан, сам знаешь, как оно бывает. Обещал за собой следить. Я развернулся и ушел, полагая, что сделал еще одно доброе дело. Когда уезжал, заехал в контору, где Порри работала, и оставил ей чек, чтобы было на что жить первое время, когда съедет. Через два дня мне позвонили из Сиэтла, из реанимации. Ее сильно избили, открылось внутричерепное кровотечение. Она умерла той же ночью. Бойфренд поджег свой трейлер и куда-то укатил на краденом мотоцикле. Насколько знаю, он до сих пор в розыске.

– Господи, Крис!.. Прости меня!

– Это ты меня прости. Не самая лучшая история перед сном. – Он легонько коснулся руки Маргерит. – У нее даже морали нет никакой, разве что «от херни никто не застрахован». И если тебе когда-то казалось, что я не слишком спешу встревать между тобой и Рэем…

– Я понимаю. И всегда ценила все, что ты делаешь. Только знаешь, Крис, с Рэем я как-нибудь справлюсь. С твоей помощью или без нее. Лучше, конечно, с твоей, но… Понимаешь?

– Ты хочешь сказать мне, что ты – не Порша.

В комнате было темно, если не считать вечерней зари на UMa47/E. Субъект уже улегся на ночь. Над стенами каньона сияли созвездия, не имеющие названий. Во всяком случае, на земных языках.

– Я хочу сказать, что я – не Порша. И что предлагаю выпить чаю. Ты будешь?

Она взяла его за руку и отвела в кухню, где стекла были залеплены снегом, а чайник пел песню контрапунктом к завыванию ветра.

Двадцать пять

Когда в дверь позвонили, Сью Сэмпел еще не легла, хотя было почти три.

С учетом того, что снаружи бушевал буран, а внутри – запас нервной энергии, накопившейся за время налета на кабинет Рэя, о сне не могло быть и речи. Себастьян, слава богу, отправился наверх сразу после полуночи и сразу крепко-накрепко заснул. Сью взяла его книгу и свернулась калачиком. Книгу, да еще полный бокал персикового бренди.

Однако при повторном прочтении книга уже не казалась ей столь убедительной. Да, она написана отличным слогом и полна блестящих мыслей, однако стали заметней дыры и логические неувязки. Наверное, решила она, Элейн Костер именно это и оттолкнуло – жизнерадостная страсть Себастьяна к самым дерзким гипотезам.

К примеру, Себастьян в своей книге объяснял: так называемый космический вакуум вовсе не то же самое, что отсутствие материи, а сложное месиво виртуальных частиц, появляющихся и исчезающих слишком быстро, чтобы успевать взаимодействовать с обычным веществом. Что-то подобное Сью помнила из лекций по физике на первом курсе. В своих утверждениях о том, что локальные неоднородности квантового вакуума отвечают за «темную материю» Вселенной, автор, как подозревала Сью, уже несколько отдалился от общепринятых научных воззрений. А его основную идею – что темная материя представляет собой призрачную нейронную сеть, обитающую в квантовом вакууме, – всерьез не принимал уже вообще никто, не считая самого Себастьяна.

Однако Себастьян не был физиком и никогда не объявлял себя таковым. Припертый к стенке, он признавал, что его идеи представляют собой «заготовки» или «предположения» и что их не следует трактовать буквально. Сью это понимала, однако ей бы очень хотелось, чтобы было по-другому: чтобы теории Себастьяна были прочными, как дома, прочными настолько, чтобы служить убе- жищем.

Правда, сегодня не казался прочным даже собственный дом. Ветер положительно сошел с ума, а снег валил так, что пейзаж за окном больше походил на картинку, которую БЭК-кольца передают с планеты, совершенно непригодной для жизни. Сью еще глубже зарылась в подушки дивана, глотнула бренди и прочитала: «Жизнь развивается, проникая в уже существующие ареалы и используя уже существующие силы природы. Законы аэродинамики оставались латентны во вселенной до тех пор, пока их не «открыли» птицы и насекомые. Аналогичным образом и человеческое сознание не развилось «с нуля», а явилось результатом того, что биология оказалась готова воспринять скрытые законы универсальной математики…»

Эта мысль нравилась Сью больше всего: люди есть часть чего-то большего, часть чего-то такого, что вот здесь проявилось в форме Сью Сэмпел, а вон там – в форме Себастьяна Фогеля, и каждый из них по-своему уникален, но при этом соединяется с другим, подобно двум горным пикам, вырастающим из одной и той же планеты. А иначе, думала она, кто мы такие – просто заблудившиеся животные? Изгнанные из материнской утробы, ничего не понимающие, обреченные на смерть.

Звонок в дверь заставил ее подпрыгнуть. Домашний сервер догадался приглушить звук, однако на вопрос, кто пришел, отозвался: «Неизвестный посетитель». Сью почувствовала холод в желудке. Гость не значился в ее списке регулярных визитеров.

Рэй Скаттер, подумала она. Да и кто еще? Элейн ее предупреждала, что подобное может произойти. Рэй всегда был импульсивен, а с начала карантина сделался импульсивней прежнего, быть может, даже настолько, чтобы пробиться сквозь буран и заносы к ее дверям в три часа ночи. Он уже должен был видеть массовую рассылку от Элейн. И знал (хотя и не факт, что смог бы доказать), что это Сью обманом скопировала документы из его стола. Рэй, наверное, в гневе. Хуже того, в ярости. И поэтому опасен.

Не стоило ей столько пить, подумала она. Хотела ведь просто уснуть поскорее, тем более что запасы травы кончились еще месяц назад. С точки зрения Сью, наркотики и алкоголь можно было сравнить с мужчинами, и самое приятное – свидание с каннабисом. Элегантный кокаин любил стильно одеваться и не хотел сидеть дома, однако тот же кокс мог или демонстративно бросить ее посреди вечеринки, или своей назойливостью не дать уснуть до самого утра. Алкоголь обещал веселье, которое на поверку оказывалось разочарованием; это назойливый парень в кричаще-яркой рубашке, у которого пахнет изо рта. А вот каннабис… он мягко обнимал и предлагал заняться любовью. Каннабис обожал мороженое и телевизор. Она по нему скучала.

В дверь позвонили еще раз. Сью выглянула в окно – разумеется, внизу между сугробов стояла темно-синяя машинка Рэя, и, похоже, у нее прекрасный двигатель, иначе ей было бы не пробиться сквозь снег.