— Ну, — произнес Джон, стискивая руку Гаррета, — сейчас решится все.

— Да, — ответил Гаррет. — Не бойся за меня, брат. Что бы ни случилось, оно будет намного лучше, чем сейчас.

Небесная Игла коснулась крыши одной из башен. Дерек кинул поводья, соскочил с места кучера и по его приказу техноящер разобрался на пантеру и два вида брони — серебряную и золотую.

— Я бы посоветовал тебе не пантеру собирать, — по-суфлерски подсказал Демьен, спускаясь вслед за Дереком с места кучера, — а пику, да подлиннее и пострашнее.

— Там разберемся, — беспечно ответил Дерек, поглаживая черную голову технозверя.

— Что это за место? — спросила Уна, оглядываясь. Четыре огромных поля были расчерчены как шахматные доски, черно-белые огромные плиты мостили их, и казалось, тут затевается какая-то невиданная партия, на четыре небольшие армии.

— Когда-то, — зло процедил сквозь зубы Демьен, оглядывая тихие и пустые поля, — это было Место Истины. Его охраняла мудрая и великая волшебница. У нее были золотые весы, и на них она взвешивала не подношения, не дар, не подарки и не золото — она взвешивала помыслы людей и их искренние желания. То, что хранится в сердце. Самую суть человека. Но однажды она взяла подарок. Серебряную монету; всего одну. Вступила в сделку со своей совестью. Наверное, могла убедить себя, что это даже не взятка — так, сувенир. И качнула весы в сторону давшего эту монету. И тотчас Истина была сокрыта от нее. Чудо — Вседверь, — больше не открывается ей, и волшебница назначает жертвы, подарки, и их взвешивает на своих весах. Она умерла много лет назад, может, прошли века, но дух ее не может освободиться, потому что никто не желает занять ее место, да никто и не может, потому что Истину не видит. Она видела, но соблазнилась на серебро.

Все они, с известной осторожностью двинулись вперед, стараясь заглянуть под свисающие над золотом ветви.

— Мне кажется, неуверенно заметил Демьен, — там кто-то есть…

Договорить он не успел — прямо из прохладного и прозрачного воздуха перед ними материализовалась фигура, судя по всему женская, укутанная в длинный плащ.

— Здравствуй, прекрасный принц, — насмешливо произнесла она. — Я же говорила — придет день, и ты явишься, чтобы поклониться мне.

От злости у Демьена даже нервный тик случился, уголок его рта задергался, принц яростно зарычал, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не налететь на насмешницу с кулаками.

— Черта с два, — зло прошипел он, — не бывать тому, чтобы я поклонился тебе! Я пришел все исправить и взять силой то, что мне нужно! Ты — никто, Тельма, ты всего лишь тень, призрак, ты даже не та великая колдунья, какой была когда-то! Ты давно уже не соблюдаешь баланс добра и зла, ты просто делаешь то, что тебе велит тот, кто больше заплатит! Отвечай — что дал тебе мой отец? И чем я могу выкупить его дар?

Женщина пожала плечами:

— Твой отец… вот как… Я не могу сказать, — ответила она. — Я же делаю то, что велит тот, кто больше заплатит, а он заплатил щедро, очень щедро. Он велел мне молчать и не раскрывать его секрета.

— А сейчас, — громко выкрикнул Демьен, — ты берешь плату с Корнелиуса?

Женщина не ответила, лишь молча кивнула.

— И какова она? Что может сравниться с тем, что дал мой отец?

— Озеро, полное мертвого дара, — ответила женщина, отступив в сторону и жестом указывая на золотое сияние впереди. — Корнелиус приводит под вишню свои жертвы, пронзает им грудь и оставляет истекать кровью. Их дар наполняет озеро меж башен, оно почти до краев, но и этого пока недостаточно, чтобы перекрыть ту плату, что дал твой отец.

От негодования у Демьена даже лицо задергалось.

— Полное озеро дара?! — повторил он. В его голосе звучал такой неприкрытый ужас, такое омерзение, что странно было, как та, которую он называл Тельма, не рассыпалась на части под его огненным взглядом. — И ты просто смотришь, как они умирают, превращаются в ничто, рассыпаются в пыль с последним вздохом?! Да ты чудовище! Ты могла отказать! Ты же была человеком когда-то! Неужели ты забыла?!

— Я — всего лишь призрак, — словно издеваясь, повторила Тельма. — Никто. Что я могу? Я ведь больше даже не великая волшебница, какой была когда-то!

Но Демьен ее не слушал. Грубо толкнув ее плечом, он прошел мимо, к вишне, чей розовый цвет устилал каменный шахматный пол, и Тельма проводила его долгим задумчивым взглядом.

Под вишней, к корявому стволу, была привязана черноволосая девушка. Ее тонкие руки были подняты вверх, стянуты грубой веревкой, голова бессильно упала на грудь, волосы скрывали лицо. Одета девушка была достаточно хорошо, в красивое платье. Уна, единственная последовавшая за Демьеном, про себя отметила, как красиво и ладно сидит на ее тонком теле расшитый бусинками корсаж, какие яркие ленты украшают рукава, какие тонкие кружева прикрывают еле вздымающуюся грудь.

И среди этих лент и вышитых цветов, пронзив несчастную, торчал сияющий голубой клинок — нож некромага, — по которому по капле сочился, печально позванивая, как хрустальный колокольчик, золотой дар, капая на камни под вишней и стекая в озеро. Девушка чуть слышно стонала, ее маленькие розовые пальчики шевелились, она двигала руками, чтобы хоть как-то восстановить в них кровообращение и унять свои муки, но все было тщетно.

От этого зрелища Демьен едва не взвыл. Угодливая память подкинула ему воспоминание о том, что недавно он заносил над грудью девушки точно такой же нож, желая пустить ее золотой дар, но он не знал, не понимал, что будет так страшно и грязно.

Рядом с несчастной стояли те самые золотые весы — на одной чашечке, словно символ принесенной жертвы, лежала горка золотого дара, а другая была загадочно пуста. И все же она была тяжелее и перевешивала.

Что же отдал, чем заплатил Алый Король?..

— Ну же, ну! — Демьен опустился перед девушкой на колени, его пальцы осторожно легли на рукоять призрачного ножа и он рывком вытащил его из девичьей груди. Девушка коротко вскрикнула, рванувшись, и призрачный нож отправился в озеро, под сыпучий золотой песок. — Потерпи, сейчас я отвяжу тебя.

Он отвел волосы от ее хорошенького бледного личика и принялся терзать узлы веревки, которыми были стянуты нежные ручки незнакомки. Уна покраснела, заметив, что в прорехе в одежде девушки отлично видна грудь — и Демьен с интересом посматривает туда, бесстыдник, несмотря на волнение, злость и страх, одолевающие его.

— Спасибо, — прошептала меж тем прелестница. Сил, чтобы плакать, у нее не было, ее освобожденные руки упали вдоль ее тела, словно срезанные стебли травы, и Демьен аккуратно подхватил ее на руки, поднял с холодного пола. — Кто… кто вы? Кого мне благодарить за свое спасение?

— Ты, наверное, читала в детстве сказки, — ответил Демьен, улыбнувшись, и Уна отметила, что улыбка у принца просто ослепительна и точь-в-точь напоминает улыбку Алого Короля — то же колдовское обаяние, те же ямочки на щеках. — И мечтала о принце, который придет и спасет тебя от злого чудовища. Вот я и пришел. А это мой паж, — он кивнул на Уну, молча наблюдающую эту сцену. — Помогает мне в приключениях и странствиях.