– Я сам, сам его перемещу, – разком ответил Небо, также беспокойно разглядывающий Огня растерявшего всякое золотое сияние на коже. – Как только мы закончим с тобой Кали-Даруга разговаривать.

– А мы уже с вами закончили разговаривать. Итак я больно затянулась в объяснениях, – теперь демоница то почитай прорычала и резко развернулась в направлении младшего Бога. – Ом! я уверена дражайший мой мальчик, Господь Огнь, мне удастся помочь лучице и продлить, значительно продлить, жизнь девочки. Лишь бы только госпожа не была ленива, а иначе соперничество в следующей плоти лучицы придется отложить, будет надобна еще одна спокойная жизнь. Впрочем, даже ежели госпожа будет старательна и мне удастся обучить лучицу, в любом случае соперничество будет отложено. Поколь не скажу на какой срок, но к тому надо быть готовыми.

– Кали-Даруга лучица подаст зов в следующей жизни? – негромко вопросил Небо, все поколь поглаживающий перстами руку Огня.

Однако рани на его спрос не откликнулась, ибо как она дотоль уже сообщила Зиждителю «закончила с ним разговор».

– Кали-Даруга… Кали, – просящее молвил Огнь, тем самым точно выпрашивая, что-то для себя. – Ну, чего ты? чего, – он отворил очи и огорченно обдал стоящую внизу демоницу их радужным сиянием.

– Скорее, всего, нет, – все же соизволила отозваться рани, и лишь из любви к младшему Расу. – Этому могу не успеть обучить. Уж слишком мало времени у нас будет. Да и основы те закладываются с самого рождения так, что лучица, обретая звук, вже знает как его надо подавать. В этом случае наблюдаются рывки и горячность. Хотя и вельми мощные, целенаправленные. Одначе, чего ждать, коли росла сама по себе. И последнее, что хотела сказать вам Господь Огнь, покуда никакой близости с плотью, это сейчас изводит лучицу. Желательно, чтобы госпожа вас не видела… Не видит не желает быть подле. Воздержаться надобно на два, три месяца по земным меркам, пока не могу сказать точно. – Кали-Даруга замолчала и выжидательно уставилась на Бога, а когда он кивнул, добавила, – сейчас для лучицы важно это время. В конце периода я проведу обряд и в целом дам общее заключение о здоровье лучицы и ее будущем.

Прошедший месяц, а это часть теплыня и половина ягоденя, Владу почти не помнила, ибо все то время пребывала в странном состоянии… постоянного сна. Кажется, лишь иноредь пробуждаясь, чтобы поесть и выпить вытяжки, она смутно видела пред собой, точно застланное дымкой лицо рани, каковая ее поила и кормила. Чаще девочка ощущала ласковое прикосновение воды на коже тела, слышала легкую успокаивающую долгую мелодию, схожую с переливами птичьих песен, а порой резкий, неприятно-бьющий внутри головы скрип. Единственно, что сознательно смогла она попросить, вяло ворочая набрякшим языком, чтобы ей принесли звездочку Першего. И уже в следующий раз своего пробуждения, та звездочка лежала на круглом столике с высокими ножками, подле ее широкого ложа, ярко мерцая золотыми иль серебряными переливами.

За то время, что Владелина прожила… проспала у Кали-Даруги, она привыкла к ее необычному виду, к ее ласкательным и всяк миг целующим пальцам, к ее не подающему признаков жизни третьему глазу и даже второму языку. После месяца сна, девочка значительно набрала в весе и перестала смотреться прозрачно худой, она пополнела, у нее пропала впалость щек, а цвет лица стал весьма живым и здоровым. Рани провела еще один обряд, проверяя связь плоти и лучицы, и единожды определила состояние самого Крушеца. И оставшись довольной лечением стала постепенно возвращать юницу к жизни… Мало-помалу уменьшая количество вытяжки и тем самым придавая большую живость плоти. Служки Кали-Даруги несколько раз на дню натирали девочку маслами и массировали руки, ноги, чтобы та могла без лишних проблем, только будет позволено, подняться и пройтись по дому, и поили особыми настоями, кои, одновременно, возвращали в конечности и в плоть целом надобные для того силы. Руки демониц всегда нежно ласкали кожу Влады, однако, так как та вельми стеснялась своей беспомощности, все процедуры проводили лишь в состояние сна.

Владелина открыла очи. Она лежала на спине и смотрела в потолок, прикрытый сверху легкими розовыми полотнами ткани, также как и стены скрывающие присутствие бревен. Через два окна, первого узкого прямоугольного, а второго более широкого и усеченного с одного своего края в комнату вливался яркий солнечный свет, слегка приправленный голубизной. Прямоугольная и достаточно широкая комната, где пол был покрыт розовым ковром с высокой ворсой, почти не имела меблировки, посредь нее стояло махонистое ложе мягкое, устланное сиренево-розовой шелковой простыней, пухлыми, овальной формы, подушками. Множество более мелких и разнообразных по виду подух, валиков были подложены для удобства под колени, стопы, локти, плечи девушки. Обряженная в тонкую льняную, кремово-розовую рубаху и укрытая сверху легким одеялом, Влада слегка потянулась, ощущая внутри себя появившуюся силу и возможность шевелить конечностями. Справа от ложа стоял столик, обитый сверху синим бархатом, столь не гармонирующий с этой розовой комнатой, точно явившийся откуда-то извне. Сверху на котором лежала ноне переливаясь голубоватым светом звездочка Першего. Малость правее столика, на низком табурете, с какими-то округло-изогнутыми толстыми ножками сидела одна из демониц. Стоило Владелине шевельнутся, как служка спешно подскочив на ноги, ступила к ложу. Она заботливо обозрела с ног до головы девочку, и едва слышно сказала:

– Доброго утра, госпожа.

Девушка с трудом различала меж собой демониц, уж так они были похожи друг на друга, словно близнецы, да еще и говорили одинаковыми, сиплыми голосами. Единственно, как они разнились меж собой, это проколами на лице и тем единственным украшением. У этой служки проколы и серебряные шарики наблюдались на втором языке. Маленькое колечко было вставлено в сам кончик языка и над ним проходило еще два более крупных немного выступающих вверх, точно восседающих сверху. Эту демоницу звали Кишори, и она, как и Сандхия, чаще иных приглядывала за юницей, похоже, будучи на особом счету у рани Черных Каликамов.

– Здравствуй, Кишори, – протянула приветственно девушка и широко зевнула, теперь уже много бодрее пошевелив руками и ногами. – Пить хочу, – добавила она погодя, ощущая сухость во рту.

– Да, – торопливо отозвалась демоница, прикрывая концом одеяла раскрывшуюся от шевеления ногу девочки. – Днесь рани Темная Кали-Даруга принесет. Мы ждали вашего пробуждения.

Неслышно отворилась, также обитая материей, дверь и в комнату вошла рани, строго глянувшая на служку и тем самым повелевшая ей уйти. Кишори тотчас низко склонив голову, отошла к стене, а когда Кали-Даруга держащая в руке полусферическую братину, оную она величала пиала, приблизилась к ложу, проворно выскочила из помещения.

– Кишори, принеси госпоже покушать, – властно проронила в сторону исчезающей за дверью служки рани Черных Каликамов.

Кали-Даруга подойдя к кровати, резво протянула три незанятые руки к девочке, желая приподнять и придержать ее под голову и единожды под спину.

– Я сама, – качнув отрицательно головой, отозвалась юница. – Уже достаточно сил.