Тут в «Газели» разгорелся такой ожесточенный спор, что я даже слегка пожалела, что это предложила. Но как ни странно, в итоге самый лучший вариант оказался придуман дядей Сашей — нашим водителем. Когда он просто и спокойно поведал нам, что надо сделать, мы просто умерли со смеха. Месть была предельна проста и изящна, как удар сапога. Думаю, после такого приключения эта парочка надолго, если не навсегда, заречется претендовать на чужое.

Ну, вот и мой двор. Странно, я почти не помню его. Хотя подъезд угадала сразу. Только, если так можно сказать, не головой, а ногами. Они сами меня туда понесли. Спасателей моих этот факт явно порадовал, потому что кто-то из них произнес за моей спиной: «Отрадный знак». В лифте вышла маленькая заминка, поскольку номер этажа я угадать не смогла. Но тут на выручку пришел дед, и мы поехали.

Оккупантов пока решили не тревожить. Пусть еще с полчасика порадуются жизни. А мы тем временем отправились к соседке напротив, которую народ звал Катерина Ивановна. Хм, милая бабушка. С Прасковьей и не сравнить. И так тепло на меня смотрит. Кажется, я ее уже люблю.

Помимо Катерины нас встретила еще Машка — девчонка примерно моих лет. Она завизжала от радости, попыталась броситься мне на шею и задушить в объятьях, но в полете ее перехватил Леша — тот самый грустный гигант. Он объяснил ей, что колебать и сотрясать мое бренное тело пока что никому не рекомендуется. Молодец, запомнил. После этого Машку все-таки допустили ко мне, она благоразумно ограничилась деликатным поцелуем в щечку, после чего… повисла на Теме. И как они начали целоваться…

Бр-р, кажется, я ревную. Ну-ка, сделай морду тяпкой, а то людей ни за что обидишь. Ну и что, что тебе Тема понравился? А ему вон, Машка эта нравится. Так что расслабься и переключайся на Лешу. Тем более что он вроде как не против. Совсем наоборот. Просто грустит много, а так вроде нормальный парень.

Первым делом я, как и обещала, отправилась в ванную, откуда с превеликим сожалением вылезла через двадцать минут, хотя просидела бы там и час, и два. Катерина выделила мне халат с полотенцем, и в таком вот домашнем виде я присоединилась к остальной команде, поглощающей великолепный ужин из трех блюд и торта на десерт. Как ни странно, к тушеному мясу я отнеслась более чем равнодушно. Пару кусочков съела, и все. Зато вот торт вызвал во мне настоящий приступ жадности: мне, мне, и только мне! Никому не отдам! Взбитые сливки, сметана и клубника да на нежнейших, будто пуховых коржах… М-мм, пальчики оближешь!

Впрочем, на торт никто претендовать не стал. Вот и молодцы, все мне достанется. Правда, Машка как-то хитро на меня поглядывала. Ну да кто ее разберет, чего у нее на уме.

Когда все поели, попили кто чаю, кто кофе, пришла пора финального акта нашей пьесы. На всякий случай, меня первой в квартиру решили не пускать. Говорят — в целях безопасности. Я, правда, не поняла: чьей именно? Моей или оккупантов? Ну да ладно: я ж не возражаю. Тем более ну куда мне в халате и тюрбане из полотенца впереди полка топать? Я уж как-нибудь сзади, пока в нормальную одежду не облачусь.

И вот началось. Дед достал ключ и открыл дверь. Наша команда неторопливо стала заходить внутрь.

— А?! Кто здесь?! — раздался истошный мужской вопль откуда-то из глубины квартиры.

— Боря, Боря, что это? — вторил ему перепуганный женский голос.

Дед зажег свет в коридоре, прошел в большую комнату. Мы топали следом.

— Это ты? — удивлению лже-Семена не было предела. Моему тоже, ведь уставился он не на меня, а на деда. Хотя вроде как именно я гвоздь сегодняшней программы. Ну-ка, интересно послушать…

— Я, — подтвердил дед, глядя ему прямо в глаза.

— Ты — тот старпер, который дверью ошибся! Но ты же… Я же видел твою морду, еще где-то видел!…

Тут Борис перевел взгляд на стену, где в простой деревянной рамке висела фотография молодого дедушки: в погонах, в орденах. Потом снова посмотрел на дедушку. Потом на фотографию.

— Разве ты не подох? — изумленно спросил он деда. Мне сразу же захотелось вцепиться когтями в его холеную морду и располосовать ее в клеточку. Да как он смеет!

— Как видишь, пока живой — пожал плечами дед. — Ну ладно, хватит огород городить. Документы моей внучки, живо!

— И телефон, — подсказала я, вдруг вспомнив, что когда-то у меня был мобильный. Я не была уверена, что он в руках этих ребят, но почему бы и не проверить?

Только тут Борис заметил меня. Оп-па! Давно не видела столь качественно отпавшей челюсти. Картина «с приплыздом». Ладно, хорош на меня пялиться, паспорт и телефон гони!

— Наташа, — дрожащим голосом крикнул Борис. — Достань, пожалуйста, паспорт Лизы и ее телефон.

Ага. Бинго — как говорят на загнивающем Западе. Все-таки они его прихватизировали. Вовремя это я о нем вспомнила, а то бы так и унесли с собой.

Появилась его боевая подруга. При виде меня точь-в-точь как муж уронила челюсть. Но потом увидела Лешку и заголосила, тыча в него пальцем:

— А-аа! Маньяк, вот он! Это он меня в лифте прижал!

Леха кровожадно ухмыльнулся и демонстративно погладил меня по руке так, чтобы противной бабе было видно кольцо на моем большом пальце. Она тут же заткнулась. М-да, чувствую, я еще долгое время буду вытягивать из своих спасателей все подробности этой истории. Надо же — маньяк! А по нему и не скажешь.

Весь этот фарс начинал меня утомлять. Глядя на отчаянно трусивших Бориса и Наталью, я не чувствовала к ним ненависти или злости. То, насколько жалкими они оказались, начисто сбило меня с боевого настроя. Драться приятно с противником, равным тебе по силам. А этих… Вышвырнуть отсюда побыстрее, чтоб духу их не было, и вся недолга.

Но Алексей, да и другие ребята отступать от принятых планов были не намерены. Пока дед, Васильич и дядя Саша, усевшись кто куда, терроризировали своим присутствием преступную парочку, остальные принялись перетряхивать чемоданы оккупантов.

— Лиза, иди сюда! — послышался из комнаты голос Темы. Я отправилась на зов.

Моему взору предстало фантасмагорическое зрелище. В куцую клетчатую сумку из полиэтилена, в которой обычно носят свой товар многочисленные рыночные торговцы, в высокохудожественном беспорядке были напиханы баночки с кремом, статуэтки (кажется, они стояли на псевдокамине в большой комнате), бижутерия, розовое покрывало…

— Кажется, это им не принадлежит? — спросил меня Тема. Я мрачно кивнула.

— А вот это, — показал мне Саша на любовно упакованные в полиэтилен шмотки, — они на распродаже купили. Угадай, на чьи средства?

— Ты мне уже говорил, — напомнила я.

— Так что: отдашь им в виде бонуса, чтоб не плакали из-за того, что ты жива осталась, а они с носом?

— А мне-то эти вещи зачем? Пусть забирают и катятся отсюда на все четыре стороны.

— Но Лиза! — от возмущения Леша выронил из рук очередную обновку «оккупантов». — Мы же договаривались, что примерно накажем их! Ты же сама этого хотела!