— Ты, кажется, хотел со мной о чем-то поговорить?

Стройна и прекрасна, стоит, сияя,

Словно колонна у двери рая…

— Что? Ах да, действительно. Ты так внезапно исчезла и при столь странных обстоятельствах… — Он вынул из внутреннего кармана конверт и положил на стол рядом со своей чашкой. Джейн потянулась к конверту, но он его быстро отодвинул. — Странных, вот именно, иначе не скажешь! И даже не удосужилась попрощаться со старыми друзьями. Это после всего, что нас связывало! Ну мне и стало любопытно. Я решил провести небольшое расследование.

Мартышка подскочила:

— Вы что, ходили вместе?

— Нет!

— Так, ерунда, ошибки молодости. — Крысобой небрежно повел рукой. — Я подсказал Сучку запросить контору Детолова. — Он со значением постучал по конверту пальцем. — Ну как, интересно тебе, что они ответили?

Сама как врата, чрез кои Любовь

Вступает в святилище…

У поэта был чрезвычайно неприятный голос, писклявый, гнусавый и дребезжащий.

— Зачем мы пришли слушать эту чушь? Ничуть не интересно! Какое мне дело до всего этого? — Крысобой снова засунул конверт в карман и резко сменил тему: — Ну что, хорошо провела вечер. Мартышка, девочка моя? И погуляли, и по магазинам походили, и поболтали.

Она прижалась к нему:

— Замечательно, Крысобойчик мой!

— А что бы ты выбрала из всего, что мы видели?

— Ой, ну конечно, перчатки девичьей кожи. Ясно, перчатки!

Крысобой повернулся к Джейн:

— Слышала, что дама желает? — И щелкнул пальцами, словно она обязана ему служить.

Джейн пришла в ужас, возмутилась и от волнения сказала совсем не то, что хотела:

— Да меня туда и на порог не пустят! «Джеттатура» — это не мой уровень, там слишком шикарно.

— Ничего, мы в тебя верим! — Крысобой встал, за ним поднялась Мартышка. Хозяйским жестом он шлепнул ее по заду, чтобы быстрее шевелилась. — Наша Сорока способнее даже, чем она сама думает.

И он бросил ей воздушный поцелуй через плечо. Они с Мартышкой удалились под аплодисменты. Аплодисменты относились к поэту, который как раз закончил чтение. На смену ему вышел другой, похожий на предыдущего как две капли воды. Новый гений откашлялся с оглушающим микрофонным грохотом и запел:

О чем скорбишь, о рыцарь бледный,

Зачем ты мешкаешь в тиши?

Надо было не рассуждать, пустят ее в «Джеттатуру» или нет, а немедленно дать Крысобою отпор. Надо было заявить, что никогда больше она не будет для него воровать. Что ей плевать, что бы там ни было у него в конверте, ей это никак повредить не может. Что она его не боится, не боится!

Так много она могла ему сказать, но не сказала!

* * *

Громадный Старорегентский зал был отведен под книжные магазины. Туда мог прийти кто угодно, но поскольку в Сенодене размещался университет, большинство магазинов специализировалось на подержанных учебниках, научных монографиях и прочем, что нужно студентам.

В высоту эти магазины тянулись на два-три этажа, площадь же каждый из них занимал столь малую, что уже двум покупателям было нелегко разойтись. Много лет назад, при реконструкции зала, все трубы подняли под его сводчатый синий с золотыми звездами потолок. Из сочленений горячих труб постоянно, шипя, выбивался пар, на поверхности холодных конденсировалась вода. Поэтому в зале все время не прекращался дождь, и выложенный плитками пол, и зеленые крыши магазинов всегда были мокрые.

— Зачем тебе книга про орхидеи? Или без нее уже и имени придумать не можешь? — Сирин выбрала со стойки у двери зонтик и раскрыла. Джейн взяла другой.

— Могу, наверно. Но вообще-то все это не так просто. Дело все-таки важное и очень личное. А то поспешишь и останешься на всю жизнь с имечком вроде Мадам Фатима.

Подняв зонтики, Джейн и Сирин пошли под ручку. В проходах между магазинами было полно прохожих.

— Дженни Синезубка назвала свою Садик-у-речки.

— Больно красиво. И у Элинор тоже не лучше.

— А у нее как?

— Командирша.

— Ужас! Так можно корову назвать. А знаешь мавку, в твоем коридоре живет? Она клянется, что выбрала имя Погибельная Осада.

— Это неплохо!

— Но вряд ли очень притягательно. — Сирин засмеялась. — А Чернавка говорит, что свою назовет Пещера Отчаяния.

— Ну это она в грустях, ее парень бросил. А что Наина придумала, слышала?

— Что?

— Передряга. — Обе засмеялись. — Ну а ты на чем остановилась?

— Мясорубка.

— Да что ты! Серьезно?

— Да нет, шучу, конечно! Я ее назову Отважная. По-моему, это…

— Скорее! — Джейн схватила подругу за руку и втащила в ближайший магазин. Судя по золоченой надписи на дверном стекле, фамилия владельца была Инглсут.

Сирин с удивлением выглянула из двери наружу.

— Джейн! Что на тебя нашло?

Мимо магазина прошел Робин Эльшир. Он шел под дождем без зонта, с непокрытой головой, был мрачен, по сторонам не глядел. Вот он скрылся среди вздымающихся зонтиков. Сирин раздраженно вздохнула.

— Ах вот что! Ну знаешь, эта твоя история с Робином — ни в какие ворота не лезет.

У Джейн екнуло в сердце.

— Какая история? Он что-нибудь говорил обо мне?

— Ничего он не говорил и говорить не мог. Ты же его избегаешь, не замечаешь, видеть не желаешь. Нельзя говорить о том, чего нет.

Джейн начала перебирать лежащие на прилавке сонники, травники, сборники кроссвордов.

— На нем печать смерти. Сразу видно, что он не переживет Тейнда.

— Ну так тем лучше! Это должно взывать к твоим худшим чувствам. — В глазах Сирии заплясали злые искры. — Подумай, Джейн, это идеальный вариант. Ты можешь делать с ним все, что захочешь, и он не притащится с упреками и воспоминаниями на следующий семестр. Да любая нормальная девушка зуб отдаст за такую возможность!

— Нет, спасибо, я это уже проходила. Больше не хочу.

Сирин топнула ногой:

— Благовест и святая вода! Ты просто невозможна! Как я тебя терплю, не знаю!

— Да ведь…

— Хватит! Никогда, никогда я больше ничего для тебя не сделаю!

И с побелевшим от злости лицом Сирин выскочила, хлопнув дверью, из магазина и исчезла в толпе.

Джейн осталась в полном недоумении. Что, собственно, произошло? Только что Сирин смеялась и вдруг так разъярилась. Веселое настроение вмиг исчезло, словно туча нашла на солнце. То, что сказала Джейн, никак не могло вызвать такую бурю.