– Да, такая беда случилась, – кивнул Богдан и хитренько глянул на меня. Я скромно потупила глазки.

– Да какая это беда?! – удивился Чёрный. – Торжество справедливости – вот что случилось. Свечку Богу за это поставить надо. Я всю жизнь пашу, как каторжный. А имею только «БМВ» и «Тойоту Лэнд-Крузер»…

– Тоже неплохо! – Я даже удивилась. – У других вообще ничего такого нет.

– Так «БМВ» – мотоцикл, а не «тачка». На бедность отдали – просто так. В посёлке живёт бывший байкер. Он и прицеп «Тойота» скинул. Ему что на свалку, что мне.

– Ах, вот оно что, – протянул Богдан, облегчённо вздыхая. Не знаю почему, Костя нам больше нравился вот таким – бедным, но гордым.

– Да уж, не нажил палат каменных! – осклабился Чёрный. – Хотя, при случае, развожу мужиков – для статуса. Меня упрекают, что много детей настрогал. А живи бобылём – забурел бы? Дворы метёшь, так из окон одну «феню» слышишь – как в зоне. Зато авторучки коллекционируют – швейцарские, немецкие. С рубинами, с чёрными бриллиантами. Не пишут ими, а в банковских сейфах хранят. Благородные, блин! «Тёлкам» своим голландские розы возят. У них стебли длиной в человеческий рост. Специально «Газели» нанимают. А в эти праздники одна потаскуха концерт тут устроила. Артисты перед ней распевали. А что она такого в жизни сделала? Начинала в массажном салоне «девочкой по вызову». Теперь – «мамка» в сети борделей. И не на Лиговке даже, не на Невском, а на «Просвете».

– О-о, это наши края! Всё должно быть в шаговой доступности, и бордели тоже, – рассмеялась я. Костя взглянул на меня очень неодобрительно. – Да шучу я, шучу! Сама от этого страдаю. Может, как раз этой мадам заведения мне спать не дают. Представляете, целые шесть точек! Шесть – и все рядом! Жильцы ничего сделать не могут. Оно и понятно. Раз хозяйка здесь живёт и обедает с представителями власти…

– Так насчёт Печенина вы можете ещё что-нибудь припомнить? – Богдан то и дело косился на часы, что щёлкали в углу.

Дядюшка там, наверное, уже извёлся. Чем-чем, а терпением Господь его сильно обделил. И если на службе генерал Грачёв был вынужден держать себя в узде, то дома, на нас, отрывался по полной программе. Быть его «блатными» – не мёд, а тяжкий крест.

– Знаю, что он у нас на трассе торговал – незамерзайкой, «левым» бензином. А потом профиль сменил – новая жена повлияла. Ездил в Париж, отоваривался на блошином рынке. А в Новоподрезково, около Химок, под Москвой его люди всё это толкали. Там ведь очень много коллекционеров пасётся. С того и в гору пошёл. Нужны, к примеру, статуэтки пингвинов датской фабрики Королевского фарфора – он достанет. Или филателистам что-то потребуется. Ну, и так далее…

– Понятно. – Богдан тоже погладил кота, мысленно формулируя следующий вопрос. – Получается, что покойничек в последнее время подвергался нешуточному прессингу. Что в посёлке говорили про это? Или он ни с кем не откровенничал?

– Он очень разговорчивый был! – возразил Константин. – В последний раз наезжал в конце февраля. Весь смурной, испуганный. Говорил, что зря ввязался в тёмные дела. Лучше бы здесь на пляже лежал – в солярии для бедных, чем в Ницце пил «Шато Петрюс» или «Моэт Шандон»…

– А какую он жизнь вёл? С кем встречался? – почти безразлично спросил Богдан.

Между тем Юрий убрал со стола посуду, и сейчас смахивал крошки со скатерти. Он ждал вечером жену и не хотел, чтобы она застала весь этот свинарник. С улицы прибежал лабрадор. Проигнорировав кошек, он развалился на овальном ковре.

– Берёгся он очень, следил за собой. Занимался бикрам-йогой. Диетолог ему коробочки привозил – с правильным питанием. Коноплю добавлял в каши, в йогурт. Говорил, что это полезно. Он оздоравливался по методы Ноны Бремер. Вся Рублёвка сейчас на него подсела. Вообще-то Печенин примак был, – добавил Костя, доставая сигареты. – Мне выйти? Курить хочу – спасу нет…

– Лучше уж я выйду, раз в меньшинстве остался, – сказал хозяин с порога. – Богдан с Марьяной – те ещё куряки. Потом проветрим.

Я вдруг поймала себя на мысли, что о сигарете противно даже подумать. Значит, тест прав, и надо принимать меры. Мой организм сразу поставил заслон всему вредному. Но пришлось составить компанию мужчинам – чтобы не потерять контакт. Чёрный затягивался с такой жадностью, будто постился месяц. Он зачем-то прятал огонёк в рукав свитера, хоть на ярком солнце был виден один дым.

– Кем он был, я не понял, – признался Богдан.

– Примаком. Это – муж, который к жене ушёл, в её семью – растолковал Костя. – Леня не в Питере родился. Приехал из Великого Новгорода, в институт. Здесь и женился в первый раз. Две дочери у него были. Сейчас одна осталась.

– Неужели? – Меня неприятно кольнуло в сердце.

Тогда, ночью, Печенин упоминал о своей дочке. Сказал, что она меня старше.

– Девчонки с бабкой остались. А та заснула, как водится. Стали в прятки играть. Одна влезла в тумбочку, а друга нечаянно защёлку закрыла. Старшей было четыре, младшей – полтора. Маленькая ничего не понимает, только ревёт. А бабка, лярва, не слышит. Когда спохватилась, девчонка уже задохнулась в тумбочке…

– Насмерть?! – ахнули мы с Богданом.

– А то! Жена-то печенинская до сих пор в ПНИ сидит. У всех соседей тумбочки вскрывает, дочь свою ищет. Кому такая нужна? Конечно, Лёня с ней развёлся. Бабка, тёща его, с горя быстро скончалась. Младшую, Настю, родственники взяли. С неё какой спрос? Лёнчик с головой ушёл в бизнес. Ещё в девяностые многих друзей потерял. После того, как его лучшего друга прикончили, а тело швырнули в канал имени Москвы, стал выпивать и кокс нюхать. Они торчали вместе с ещё одним чудаком. С Украины какой-то марвихер приезжал, по фамилии Луценко. Тот, похоже, ширевом балуется – на венах «дорога». Они меня позвали карниз приделать. Дёрнули за штору и сорвали. Так я обалдел совсем! Кругом «баяны» валяются. Луценко, вроде, сидел по сто восьмой, потом на «химию» вышел. И урки у него бывали в гостях, и лохи тоже…

А баб ты там видел? – по-простому спросил Богдан.

– Были, куда без этого! Всех и не упомнишь. А вот одна в глаза бросилась. Роковая блондинка, хаер ниже плеч. Красивая, не спорю, но больно много из себя строит. Глядит как будто сквозь тебя…

Мне показалось, что я видела такую женщину, причём совсем недавно. Конечно, всякое может быть, но проверить обязательно надо. Нас с Печениным хотели сделать «жмурами», списать всё на бытовуху. Точно так же, как Елену Уланову и управленца из Приморска. Там тоже была охрана, висели камеры, но никто ничего не заметил. Правда, их сосед сказал, что приезжала полицейская машина. Он решил, что на убийство. Но экспертиза показала, что в тот момент парочка ещё была жива.

Видимо, Богдан подумал о том же самом, потому что достал телефон, начал искать фотоснимки.

– Глянь, не она? – Мой брат протянул Косте «мобилу».

– Мама мия! – Чёрный не верил своим глазам. Юрий с любопытством заглянул ему через плечо. – Вылитая, в натуре!