Эльса кивнула. Хотя Мод говорила неправильно. Мод была очень довольна.

– А однажды бабушка попала в Бритт-Мари, и у нее осталось большое розовое пятно на жакете. У Бритт-Мари это был любимый жакет в цветочек, и пятно не удалось отстирать даже «Ванишем»! Представляешь?

Мод снова хихикнула. Но тотчас осеклась и покраснела.

– Бритт-Мари, конечно, рассердилась не на шутку. Нехорошо над этим смеяться.

С этим Эльса соглашаться не стала.

– За что еще она просит прощения? – спросила Эльса в надежде услышать еще пару историй о том, как кто-нибудь выстрелил в Бритт-Мари из «пинг-больного» ружья. Или из чего угодно еще. Неважно. Но Леннарт вопросительно посмотрел на Мод. Та кивнула, и он сказал:

– Бабушка извиняется за то, что просит нас рассказать тебе всю историю целиком. Ты должна это знать.

– Какую историю? – удивилась Эльса, внезапно почувствовав, что у нее за спиной кто-то есть.

Она обернулась. В дверях спальни стоял мальчик с синдромом, держа в руках игрушечного льва. Он посмотрел на Эльсу, но, встретившись с ней взглядом, опустил голову так, что челка упала на лоб. Эльса тоже так делает. Он почти на год младше ее, но рост у них одинаковый, к тому же у них одинаковые прически и цвет волос. Единственная разница между ними – то, что Эльса просто не такая, как все, а у мальчика синдром. Хотя когда у тебя синдром, ты тоже не такой, как все, – только по-другому.

Мальчик, как обычно, молчал. Мод чмокнула его в лоб и спросила: «Страшный сон?» Мальчик кивнул. Мод налила полный стакан молока и достала новую банку с мечтами, дала это все ему в руки и увела в спальню, грозно приговаривая: «Ну-ка, ну-ка, сейчас я этот сон прогоню!»

Леннарт посмотрел на Эльсу:

– Думаю, бабушка хотела, чтобы я рассказал все с самого начала.

В тот день Эльса узнала сказку о мальчике с синдромом. Сказку, которую никогда прежде не слышала. Сказку такую страшную, что, когда ее слушаешь, хочется изо всех сил обнять самого себя. Леннарт рассказал историю папы мальчика, в котором ненависти было столько, сколько, казалось, не может вместить в себя человек. Этот папа был наркоманом, сказал Леннарт и тут же испуганно посмотрел на Эльсу, боясь, что она в свою очередь тоже испугается. Но Эльса только выпрямилась, запустила руки поглубже в ворсову шерсть и сказала, что все в порядке. Леннарт уточнил, знает ли она, что такое наркотики, и Эльса ответила, что читала про них в «Википедии».

Тогда Леннарт рассказал о том, как папа мальчика превратился в чудовище, когда стал принимать то, о чем написано в «Википедии». Душа его почернела. Он бил маму мальчика, пока та была беременна, потому что не хотел быть ничьим папой. Леннарт моргал все чаще, говоря, что, наверное, папа боялся, что ребенок будет таким же, как он. Жестоким и злым. И когда ребенок родился и врачи сказали, что у него синдром, папа был вне себя от ярости. Ему была невыносима мысль, что ребенок будет не похож на других. Отчасти потому, что он ненавидел не таких, как все. А отчасти потому, что глядя на мальчика, видел в себе все то, чем сам был не похож на других.

Папа запил и стал все чаще употреблять то, о чем написано в «Википедии». Иногда он не приходил ночевать и не бывал дома неделями. Где он пропадает, никто не знал. Иногда приходил домой спокойный и тихий. Плакал и объяснял, что должен был держаться подальше, пока его переполняла злость. В него словно вселялась какая-то темная сила, которая пыталась изменить его и с которой приходилось бороться. Вернувшись домой, он, как правило, был спокойным в течение многих недель. И даже месяцев.

Но однажды вечером эта темная сила захватила его целиком. Он избивал маму и мальчика до тех пор, пока они не остались неподвижно лежать на полу. И после этого убежал.

Голос Мод тихонько пробивался сквозь тишину, повисшую на кухне после слов Леннарта. Из спальни доносилось сонное похрапывание мальчика – Эльса впервые слышала, что он издает какие-то звуки. Мод позвякивала пустыми банками из-под печенья.

– Мы нашли их. И долго пытались уговорить маму взять мальчика и уйти, но она так боялась его. Мы все его боялись. Он очень опасный человек, – тихо сказала Мод.

Эльса крепко держалась за ворса.

– И что вы сделали?

Мод опустилась на стул. В руке у нее был конверт, такой же, с каким к ним пришла Эльса.

– Мы познакомились с бабушкой в больнице. У нас с Леннартом в те времена было небольшое кафе, дружочек. У входа в больницу. Бабушка приходила туда каждый день. И всегда покупала наши мечты.

– Она называла их «миревасские печенья», – вспомнил Леннарт. И Мод добавила:

– В конце концов мы так их и назвали: «Миревасские». Обычно бабушка покупала дюжину «Миревасских» и полдюжины плюшек с корицей. У моей сестры неподалеку есть небольшая кондитерская, я до сих пор время от времени пеку для нее, и бабушка покупала там плюшки все эти годы после того, как…

Прервавшись на полуслове, Мод досадливо помахала рукой, как будто поймав себя на том, что ушла не в ту степь.

– Даже не знаю, с чего это все началось. Твоя бабушка была таким человеком, которому хочется все рассказать, понимаешь? Я не знала, что делать. К кому обратиться. Мы все были так напуганы. И я позвонила ей. Она приехала на своем ржавом автомобиле прямо посреди ночи…

– На «рено»! – воскликнула Эльса. Ей почему-то казалось, что «рено» заслужил, чтобы его имя было названо в сказке, раз уж он всех спас.

Леннарт кашлянул и грустно улыбнулся:

– Да, «рено». На нем она и приехала. Мы взяли мальчика и маму, твоя бабушка привезла нас сюда и дала ключи от квартир. Не знаю, где она их взяла, но сказала, что решит вопрос с владельцами дома. С тех пор мы здесь и живем.

– А папа? Что случилось, когда он обнаружил, что их нет? – спросила Эльса, хотя совсем не хотела услышать ответ.

Леннарт нащупал руку Мод.

– Мы не знаем. Твоя бабушка привела Альфа и сказала: «Это Альф, он привезет вещи мальчика». Они поехали обратно и встретили там папу мальчика… он в тот момент был во власти темных сил, которые пожирали его изнутри. Он страшно избил Альфа…

Леннарт вдруг перестал говорить, как бывает, когда спохватываешься, что в разговоре с ребенком можешь брякнуть лишнее. И проматываешь историю немного вперед.

– Да, конечно же, когда приехала полиция, его уже и след простыл. Бедный Альф, господи, нет слов. В больнице его обмотали пластырем с головы до ног, потом он сел за руль и сам поехал домой, после чего ни словом об этом не обмолвился. Два дня спустя он уже снова сидел за баранкой. Этот парень сделан из стали.

– А что стало с папой?

– Он исчез. И не появлялся несколько лет. Мы думаем, он искал нас все эти годы, прежде всего мальчика. Но его так долго не было, что мы надеялись… – Леннарт вдруг замолчал, как будто слова стали неподъемными для языка.