И вновь звонкий смех.

– Это только проявление. Одно из многих. Вспомни, есть ведь драконы, которые сохраняют ясность мысли без, – она прыснула, – спаривания. Потому что их любовь глубже и выражается иначе.

Сделав глубокий вдох, она пожала плечами:

– В Леви со мной многие бы спорили на этот счёт. Но мне всегда казалось именно так, и за всю жизнь я не увидела ни единого противоречия собственной идее. Хотя даже Лео часто шутит надо мной и называет идеалисткой.

– Если честно, я бы его поддержала в этом мнении.

Она опять засмеялась. Что-то в этот раз что я ни скажу, всё её только развлекает. Лоана перевела дыхание и, помолчав немного, тихо и серьёзно произнесла:

– Если хочешь, я могу вернуть тебе дракона.

– Что?!

Я даже подскочила на месте, когда она это произнесла, но Лоана не обратила на это внимание. Она не сводила взгляда с волн, которые почти касались её ног.

– Но ведь все линии силы разорваны и их уже не зашить, не стянуть. От них ничего не осталось!

– Их и не обязательно стягивать. В том мире, где ты родилась, люди научились пересаживать органы. Даже сердце, что само собой кажется совершенно невероятным. Подобным же образом я могу отдать тебе свою структуру.

– То есть… вы предлагаете мне забрать вашего дракона?

– Нет же! – расхохоталась она. – Как я могу тебе отдать своего дракона, если мой дракон – это и есть я! Нет, только саму структуру, которая позволяет тебе контролировать материю. В том числе, материю твоего собственного тела.

– А чем это грозит для вас?

– Тем, что сбудется моя мечта. Встретить старость с любимым человеком, перестать беспокоиться обо всём, что меня окружает, и посвятить остаток дней самой себе. Я стану просто человеком, Лиза. Как ты сейчас.

– Вы действительно хотите этого? – не поверила я.

– Ты не представляешь, как это тяжело – жить из года в год, из столетия в столетие, наблюдать за тысячами жизней, видеть, как взрослеют, стареют, умирают твои дети и внуки. Я действительно хочу этого. Больше ничего не видеть, ни о чём не знать. Мне хватит и утренних газет.

– Но тогда вы не сможете перемещаться между мирами…

– Я так сроднилась с Виригией за это время, что вряд ли захочу когда-нибудь её покинуть.

Некоторое время я думала, тупо глядя на собственные ноги. А потом покачала головой:

– Нет. Таким образом вы меня обречёте на то же самое. Я буду оставаться молодой и наблюдать, как стареет мой любимый мужчина. Не хочу так.

– Разве мало драконов вокруг? – она лукаво улыбнулась и, прежде чем я успела возмутиться, добавила: – Я тоже не собираюсь жить человеком рядом с почти бессмертным драконом. Мы с Лео уже обсудили этот вопрос. Он готов сделать то же самое для твоего мужчины.

Я не сразу почувствовала, что сижу с открытым ртом, тупо глядя на ту, которую все считают Богиней. В голове не укладывалось. За пару дней, что мы провели в монастыре, я успела привыкнуть к своей участи. Драконы то и дело выражали свои соболезнования, но нам с Сумраком было так хорошо вместе, что мы почти не выходили из спальни и просто наслаждались обществом друг друга.

Но часть меня тосковала по той силе, которая была в каждом из нас – и которой не стало. И по той силе, которая заставляла нас чувствовать друг друга сквозь время и пространство, находить, повинуясь одному лишь зову сердца.

– Вы правда можете сделать это? – почти шёпотом произнесла я.

– Конечно. В Леви это распространённая практика, когда старики отдают свою силу пострадавшим молодым драконам.

– Но почему тогда никто ни разу не предложил такой вариант?.. Старейшины были в таком ужасе от того, что потеряли Избранную, но ни один не сказал о том, что…

– Мы не передавали это знание, – ответила Лоана, и смешливость исчезла с её лица. – Я всё ждала, когда дети обретут достаточную мудрость, чтобы перестать враждовать и начать помогать друг другу. Вот, видимо, дождалась.

– Постойте! – вспомнила я. – Ваш… Лео говорил о том, что вы можете сделать так, чтобы драконы могли иметь детей от людей. Мне кажется, для Виригии это был бы важный шаг в возрождении популяции драконов и в укреплении отношений с людьми.

– С этим прекрасно справятся представители клана Лоран, ведь они властны над живой материей.

– Но они ничего об этом не знают и…

Я замолчала, потому что Золотая смотрела на меня с такой лукавой улыбкой, что стало немного не по себе.

– Мне радостно на сердце, что ты готова пожертвовать собственной силой ради того, чтобы люди и драконы смогли жить в мире и согласии. Думаю, ты вполне справишься со своей ролью.

– Какой ролью?

– Как вы говорите, Праматери, – усмехнулась она.

– Не-ет, – я уверенно покачала головой. – Контролировать всё вокруг, следить за каждым… Не думаю, что мне подойдёт участь быть богиней!

Смех.

– Вы так странно представляете себе мою жизнь! Нет, ты просто будешь и дальше делать то, что делала и без меня – и даже без силы дракона. Объединять кланы. Объединять расы. Создавать будущее этого мира. Он так молод и так слаб, но с тобой окрепнет, я уверена.

– Не могу сказать, что испытываю те же чувства…

– И не нужно, – выдохнула драконица. – Тебе нужно просто быть собой.

***

Спустя несколько часов я стояла на том же берегу, но уже в реальности, и так же смотрела в стальную морскую даль. Солнца уже не было. Небо заволокло тяжёлыми тучами, и волны стали выше, мощнее, громче. От всего этого пробирало до самых костей взволнованной дрожью. Торжественность момента ощущали все присутствующие, и всё больше молчали. Даже старейшины не спорили между собой и никто не подходил ко мне с замечаниями по поводу утерянной силы.

– Она точно здесь? – спросил Сумрак у Праотца, который завис в воздухе с прикрытыми глазами, словно впал в глубокую медитацию.

– Да, я её чувствую, – ответил он, не открывая глаз. – Она развоплощена и спит. Мне нужно немного времени, чтобы разбудить её.

Ноа с Саймоном не отходили от Селины, а сама она была невероятно бледна и тоже молчала. Я подошла к ней и, взяв за руку, заглянула в глаза:

– Тебя укачало на борту?

Она неоднозначно покачала головой, а мужчины рядом деликатно отошли в сторону. Оба выглядели напряжёнными. Подобрав камешек, Саймон кинул его с такой силой, что я не увидела даже, куда он упал, скрывшись в высоких волнах.

– Если тебе плохо, можешь вернуться в дирижабль.

– Нет, я лучше здесь,