— Графиня Ферфакс. — Благоразумно делаю шаг назад. Если бы я хотел убить ее, то сделал бы это еще до того, как она закончила болтать. Но внезапно воскресшая Риванна, которую я собственными глазами видел мертвой, нужна мне максимально живой. — Кажется, у вас есть некоторые затруднения со здоровьем? Если вы опустите вашу пугалку для несмышленышей, я попробую вам помочь.

— Вы? — Она так яростно трясет арбалетом, что я на всякий случай увожу плечо в сторону. — Это точно вы, герцог Нокс, или… ты снова играешь о мной?

Звучит так, будто в нашем маленьком разговоре есть еще и невидимое третье лицо.

Почему и с какой стати я должен выдавать себя за кого-то другого?

Или…?

Очень странно.

— Насколько я помню, леди Риванна, — еще шаг назад, чтобы, в случае чего, вильнуть влево или вправо, потому что схлопотать арбалетный болт мне совсем не хочется, — у вас нет не доверять мне.

Она хрипло смеется и морщится от боли, потому что новая порция крови толчком бьет сквозь пальцы. Арбалет пляшет в ее стремительно слабеющих пальцах, и она держит его, кажется, уже на одной только силе духа.

— Риванна, если не остановить кровь — вы умрете до того, как спустите стрелу, — я начинаю злиться, потому что эта девчонка позарез мне нужна. — если бы я хотел от вас избавиться, то уже давно бы сделал это! Если вы так хорошо меня знаете, то должны быть наслышаны и о других моих талантах.

Графиня медлит, но, в конце концов, порция кровавого кашля заставляет ее бросить арбалет.

Я подхватываю ее на руки, укладываю на разбитую, но еще пригодную кровать.

Девица стонет и закатывает глаза, так что приходится отвесить ей пару крепких оплеух, чтобы привести в чувство. Из клочьев догорающего балдахина рву пару тонких лент, зажимаю рваную рану в боку и делаю тугую повязку.

Кровь темная, почти черная, и густая. Теперь понятно, почему девица до сих пор жива — задета лишь печень, но этого достаточно, чтобы умирать медленно, мучительно и неотвратимо.

Можно открыть Врата и попытаться вернуться в замок, но Риванна. Скорее всего, не переживет этот переход.

Я не могу так рисковать.

— И вы с ней заодно, герцог Нокс? — бормочет она стремительно синеющими губами. — Или вас тоже чем-то… держат?

Бездна меня разорви, я должен вытрясти из нее все, что она знает!

— Риванна, я собственными глазами видел ваш разлагающийся труп, — пытаюсь говорить быстро, но внятно. — Так же ясно, как вижу вас сейчас — отнюдь не похожей на покойницу

— Это дело времени, — сквозь кашель, усмехается она.

— Я хочу знать, что произошло.

— Так спросите вашу сообщницу, — упрямится графиня, и мне стоит больших трудов не вытрясти из нее ответ. — Вы с ней… такая славная пара…

— Леди Ферфакс, клянусь всем тем немногим светлым, что осталось в моей душе, я что понятия не имею, о чем вы говорите. Но если вы мне поможете… Все это, — обвожу взглядом разруху вокруг, — не будет напрасно.

Риванна следит за моим лицом тускнеющим взглядом.

Не знаю, что она там видит, но это «что-то» явно располагает мне верить, потому что девчонка кивает и из последних сил сжимает свои пальцы поверх моей руки.

— Меня похитили. — Теперь она говорит так тихо, что мне приходится наклонится к ней едва ли не ухом.

Хаос, дай мне силы разобраться, что з чертовщина происходит.

— Кто и когда вас похитил, леди Риванна?

— Герцогиня Лу’На, — закашливается она, и когда приступ проходит, как-то по-звериному жадно слизывает кровь с губ. — В первую ночь в Черном саду. Он пришел ко мне… сказал, что…

Графиня ферфакс снова кашляет, и я сильнее зажимаю рану — мои самодельные бинты уже насквозь промокли от крови. Риванна умрет самое большее через пару минут и нужно вытрясти из нее максимум, пока у нее не начался предсмертный несвязный бред.

— Он? — Я вспоминаю ту фотокарточку.

Тот профиль.

— Он принес корзину с цветами, — всхлипывает Риванна. — И… красивое украшение от Его Величества. Я… примерила… Оно было такое красивое…

Девчонка пускает слезы, и алая от крови слюна стекает с ее дрожащей нижней губы.

Все это очень знакомо.

Точно так же кто-то пытался избавиться и от Тиль.

Тот самый загадочный «он».

— У меня закружилась голова и… все как в тумане. — Риванна отчаянно скребет ногтями мою руку. — А потом… она держала меня в подвале… Я… ничего не знала, клянусь…

Риванну похитили в первую ночь в замке.

Значит, все это время в замке вместо нее был кто-то другой.

— Я, кажется, умираю, герцог Нокс. — У нее плаксивый испуганный голос. Ничего удивительного — перед смертью у меня на руках дрожали даже старые седые генералы, а эта маленькая девица, нужно отдать дань ее смелости, неплохо держится в свои последние минуты. — Мне так холодно, герцог. Где мой отец? Он… жив, да?

— Да, — вру я. — С ним все хорошо, Риванна.

Труп графа я не видел, но сомневаюсь, что тот, кто сделал это, позволил старику уйти живым.

— Хорошо, — как спьяну, улыбается Риванна.

— Как вы здесь оказались? — Я снова похлопываю ее по щекам.

— Сбежала, — шепчет она, словно боится быть подслушанной. — Там была еще одна девушка… монашка. Мы вместе… нас травили собаками. Я видела, как зверодавы разорвали ей лицо…

— И вы вернулись домой, — продолжаю вместо нее.

Дальнейшее можно попытаться предсказать.

Девчонка прибежала домой, рассказала все отцу, и стоящий за правду старик не мог снести такого издевательства. Официально, его любимая дочь была мертва. И пока он оплакивал Риванну, обезумевшая сука держала ее на цепи, словно собаку. Конечно, у графа было железное доказательство против герцогини — живая Риванна. Но после всех этих игр в «маски», разве он мог кому-то доверять? Поэтому граф выдвинул обвинения против королевской невесты, прекрасно зная, что Эвин это так просто не оставит, и пришлет того, чьему нюху доверяет.

Меня.

Чтобы я собственными глазами увидел живую Риванну.

— Как она выглядела, Риванна? — Я сильнее сжимаю ее уже почти холодные пальцы. Мн нужен ответ, чтобы подтвердить свою чертовски поганую догаку.

— Кто? — Она силится сглотнуть, но кровь вытекает из ее рта.

— Герцогиня Лу’На.

На мгновение пронзительно-синий взгляд Риванны проясняется, и я готов посмотреть, что сейчас перед ней стоит образ герцогини, потому что по телу несчастной проходят тяжёлые судороги предсмертной агонии.

— Как будто… я смотрелась в зеркало, — говорит на последнем вздохе, и ее взгляд медленно стекленеет.