– Не на вас, а на ужасного Морозини, который постоянно водит вас за нос!

– Полегче, полегче, очень прошу вас. Поверьте, меня трудно водить за нос, и тем более моему самому близкому другу. А уж постоянно! Случается, что мы с ним вместе занимаемся каким-то делом, но очень редко. Как-никак он эксперт по историческим драгоценностям, а я египтолог. Совершенно разные профессии. А теперь вернемся к тому, что привело вас ко мне. Вы ищете госпожу Тиммерманс? Она что, исчезла?

– Да. Я не могу ее найти! А она мне очень нужна! Поймите, я собираюсь выходить замуж и представить себе не могу, что ее не будет на торжественной церемонии. Думаю, вам это понятно!

– Разумеется. И если бы я знал, где находится ваша мать, сообщил бы вам об этом незамедлительно. А могу я спросить вас, за кого вы выходите замуж?

– Конечно, за барона фон Хагенталя! Вас же с ним познакомили во время нашей встречи!

– Действительно, познакомили. Но не скрою от вас своего удивления. Совсем недавно он считался женихом одной из наших очаровательных соседок, графини де Гранльё, которая только что скоропостижно скончалась и...

– Можете не сомневаться, что это не он, а его сын Хуго, весьма неприятный молодой человек! Так вы не хотите сказать мне, где находится моя мать?

– Очень огорчен, но могу только повторить сказанное: не знаю. А почему бы ей не быть у себя на вилле в Биаррице? Приближается пасхальная неделя, ваша мать любит пасхальные службы, так что скорее всего она отправилась именно туда. Искренне сожалею, что ничем не могу быть вам полезен. Как вы добрались до меня?

– На такси.

– И не попросили подождать? Я вызову вам другое. Где вы остановились?

– В "Рояль Монсо". Это совсем рядом. Я подумала, что вы не откажетесь меня проводить.

Предложение и сопровождающая его простодушная улыбка тут же зажгли красный предупреждающий огонек в голове Адальбера. Что за фокус – не оставить такси? Да еще посреди ночи? Не могла же она предполагать, что останется у него? Да, она была хороша собой, вся словно создана из золотистого меда, но не внушала ни малейшего доверия.

– Стыдно признаться, но у меня сильнейшие боли в лодыжке. Я вызову вам такси...

– Хорошо. Если вы настаиваете.

Явно недовольная молодая дама подошла к окну и подняла муслиновую занавеску.

– О! А вот как раз такси остановилось у вашего дома!

Она тут же открыла окно, свесилась вниз и окликнула шофера.

– Если освободились, подождите меня! Я сейчас спущусь.

Потом повернулась к Адальберу и с задорной улыбкой бросила:

– Ваша больная нога позволит вам проводить меня хотя бы до такси?

Адальбер был слишком хорошо воспитан, чтобы отказать даме и не спуститься с гостьей вниз. Однако упорство, с каким его хотели выманить из дома, показалось ему подозрительным. И прежде чем шагнуть за порог, Адальбер вооружился солидной бамбуковой тростью под удивленным взглядом Теобальда. Лифт доставил гостью и хозяина в вестибюль. Они его миновали и спустились на три ступеньки, что вели на улицу. Неподалеку стояло такси. Фары автомобиля были погашены. Шофер сидел за рулем. Вдруг из автомобиля выскочили двое и набросились на Адальбера. Он ожидал чего-то подобного и тут же оглушил одного ударом трости. Агата с воплем спряталась в машине. Теобальд – он сбежал вниз по лестнице быстрее лифта – оглушил второго.

– Поехали! – крикнула Агата, усевшаяся рядом с шофером. – Они взрослые, сами разберутся!

Автомобиль растворился в ночи, а консьерж дома Адальбера в это время поспешно вызывал полицию. Полицейские отреагировали с похвальной скоростью. Да и как иначе? Главный комиссар Ланглуа отдал особое распоряжение относительно парка Монсо и его ближайших окрестностей. По вызову приехал лично инспектор Лекок и залюбовался чудесной картиной: Адальбер и Теобальд, сидя посреди тротуара каждый на своей жертве, жадно курили, а на них с изумлением взирали консьерж и слуги, столпившиеся на крыльце.

– Знаете, инспектор, – сказал Лекоку Адальбер, передавая ему свою добычу, – меня стала забавлять эта сумасшедшая история.

– А меня нет, – отозвался молодой человек. – Я, как все люди на свете, люблю спать у себя в кровати, но уже двое суток в ней не сплю!

На следующий вечер после происшествия с Адальбером и его слугой профессор Водре-Шомар вернулся домой в Понтарлье. Он собирался заняться приготовлениями к приему гостей лично, так как с лекциями в Коллеж де Франс было покончено, и беспокоить лишними хлопотами сестру, мадемуазель Клотильду, ему не хотелось. Ей хватало беготни и беспокойства с празднеством по поводу трехсотлетия их дома. Водре-Шомар приехал не один, а с Юбером, пригласив его составить ему в дороге компанию. Знак дружеской приязни? Безусловно! Но он ничуть не порадовал главного друида Индр-э-Луар, который рассчитывал на долгую беседу наедине в удобном вагоне со "старой верблюдицей", вновь ставшей дамой его сердца. Он также не имел ничего против разговора и с Мари-Анжелин, в последнее время такой задумчивой и мечтательной: ее обширные познания помогали заблистать яркими огнями его собственному интеллектуальному багажу.

И вот вместо столь приятных ученых разговоров ему пришлось толковать на протяжении всех пятисот километров о всевозможных припасах и покупках со своим хозяйственным коллегой. А приятная обязанность везти дам выпала на долю комфортабельного автомобиля Адальбера. На поезде будет отправлен только их багаж. Нет, нет, спорить нечего, поездка началась печально. Особенно если учесть, что в поезде Париж – Дижон – Лозанна, проходившем через Понтарлье, в котором они ехали, вагон-ресторан не отличался хорошей кухней.

Прощаясь с маркизой, профессор Юбер попытался вызвать ее сочувствие, хотя столько лет считал ее своим врагом! Но она ему не посочувствовала, заметив, что со стороны Водре-Шомара большая любезность пригласить их всех на трехсотлетие. Юбер смирился и отправился к портному.

* * *

Что же касается пленников, захваченных на улице Жуфруа, которыми так гордился – и вполне справедливо – Адальбер, то ничего интересного они не сообщили. Их расспрашивали о третьем сообщнике, который был в маске, сидел за рулем и умчался на машине вместе с бывшей баронессой Вальдхаус в неизвестном направлении. Уж точно не в Бельгию. Но относительно его оба негодяя были особенно сдержанны. Понятия не имели, кто он такой, откуда взялся и уж тем более как он выглядит.

– В Бельгию они у меня не поедут, – объявил главный комиссар Ланглуа. – Поэтому, я надеюсь, скоро разговорятся... Из благодарности.

Что касается такси, то это оказалось вовсе не такси. За поворотом флажок и надпись были сняты, и автомобиль стал обычным черным "Ситроеном", каких множество. Номер на нем оказался позаимствован с машины продавца сыров, которая стояла в гараже мастерской, куда ее привезли из-за небольшой поломки.