– Это его метода обучения, – ответил ведьмак, открывая передо мной дверцу своего джипа, и я была прямо-таки счастлива, что обратно до дома не придется тащиться на своих двоих, да еще и насквозь потной и легко одетой. Со стоном взобралась на высокую подножку и растеклась на удобном сидении.

– Да фигня это, а не метода! Ничего не объясняет, ничего не показывает, просто швыряет человека туда-сюда! Полный дебилизм и садизм это, понятно? Ты на себе бы сначала попробовал!

– Именно у него я в свое время и обучался, Люська. И он не бездумно швыряет, он приучает твое тело двигаться и реагировать как нужно в обход сознания.

– Да чушь полнейшая! И ты, раз обучался, то сам бы и учил меня! По договору так и должно быть! – никак не могла успокоиться я.

– Ну да, и это бы меня ты сейчас убить мечтала и садистом величала? – хохотнул Данила. – Не-е-е, мне такого не надо.

– Ах ты… ну точно Лис!

Я вывалилась из машины перед аркой входа и поковыляла домой, еле сдерживая скулеж от боли повсюду и продолжая адски злиться. Некое резкое движение засекла краем глаза, и дальше все случилось без участия моего разума. Рывок, разворот, прыжок – и вот я уже смотрю на довольно лыбящегося Лукина с безопасного расстояния.

– Какого ты…!

– Вот тебе метода Палыча в действии, василек. Ты не думаешь, не вспоминаешь искусственно навязанный навык, действуешь сразу на уровне инстинкта.

– Все равно… – я не готова была так сразу отпустить злость, – это все по-дурацки как-то.

– Пофиг, как ты к этому относишься, главное, что работает, – беспечно пожал ведьмак плечами и пошел в дом впереди меня.

– И как, интересно, он таким образом научит меня нападать?

– Не беги впереди паровоза. Иди в душ и давай завтракать. Жрать хочу зверски!

– Жрать он хочет! Все равно! Я не понимаю даже, как все вышло. Как можно использовать то, чем по сути не владеешь?

– Люська, инстинкт – это именно то, чем ты не владеешь, это на другом уровне, пойми, балда. Любой другой сенсей или тренер научит херовой куче приемов в рамках своих единоборств, но только Палыч привьет тебе необходимые инстинкты.

– Привьет… Он ведь не человек, так?

– Так.

– А кто?

– Тать чистокровный.

– То есть подлунный?

– Он самый.

– То есть он не только меня швырял, но и чего-то там магичил?

– А вот это, василек, тайна, покрытая мраком. Уж очень тати закрытая раса, и природы и свойств их магии никто кроме них самих не понимает.

– А…

– Марш в душ! Жрать хочу сказал! – отрезал ведьмак и ткнул пальцем куда послал.

После продолжительного горячего душа чуть полегчало, хотя я была уверена, что уже к вечеру увижу в зеркале синюшное чучело – сплошной синяк.

Лукин вовсю наворачивал бутерброды, одновременно ковыряясь в телефоне под по-прежнему мрачным взглядом Альки, который мигом подобрел и захлопотал вокруг меня, стремясь угодить и заглядывая сочувственно в глаза.

– Закончила? – поднял на меня взгляд Лукин минут через пятнадцать. – Пошли тогда.

– Куда еще? – скривилась уныло. Я бы с удовольствием сейчас пошла бы только в спальню, полежать эдак с недельку, пока все тело ныть не прекратит.

– В лабораторию твою. Она же наверху, как я понимаю. Буду учить тебя оберег-зелье варить. Оно, походу, с твоим характером и везучестью вещь первой необходимости.

– Это то самое, которым ты меня в дороге отпаивал? – полюбопытствовала я, топая за ним по лестнице.

– Ага, – ведьмак застыл перед входом в помещение со стеклянным сводом, пропуская меня вперед. – Ну давай, приглашай.

– А я думала, ты везде теперь шастать можешь у меня.

– Не везде. В лабораторию и алтарную войти можно только с позволения истинного хозяина дома.

– Вот, в этой самой алтарной я еще как раз и не была.

– А оно тебе и без надобности. Твоя же бабушка четко сказала, что здешний алтарный камень тебе не в масть. Так что нам еще предстоит потом работенка по смене камня и приучении дома к новому.

– Чудно звучит все-таки.

– Нормально звучит. Приглашай говорю.

– Ну, приглашаю тебя, ведьмак Данила Лукин, Ходок лукавый! – не удержалась я.

– Не нукай мне. Поначитаются всякие… Никакой пользы от образования, кроме вреда, – огрызнулся он, похоже, задетый. Вошел, плюхнулся на кушетку и махнул рукой в барском жесте. – Так, давай, Люська, ингредиенты собирай поживее, у меня еще на сегодня планов громадье. Номер раз – сушеная печень нетопыря, задушенного конским волосом.

– Че… Чего? – поперхнулась воздухом я.

– Чего слышала. Для десяти стандартных доз оберег-зелья нужно полтора грамма. Иди ищи по полкам в темпе. – И он взмахнул в сторону полок с разнокалиберными банками вдоль стен.

– Ты издеваешься? Как я найду здесь что-то? Половина банок не подписана, а те, что и подписаны, то на тарабарском!

– Горе мне с тобой, бестолковой такой, – вздохнул ведьмак наигранно печально, встал и подошел к огромному столу с колбами, перегонным кубом и всякими жутковатыми инструментами. Выдвинул один ящик, другой, порылся там.

– Ага, есть, так и знал, – вытащил он на свет нечто напоминающее одиночную линзу в оправе цвета меди с кожаным тонким обручем-креплением и, глянув на свет, присвистнул, – Ух ты, а у старухи не просто Различитель, а прямо Линза истинного зрения! Такая целое состояние стоит, василек. Офигенное тебе наследство досталось.

Он подошел ко мне и водрузил артефакт на голову, располагая линзу напротив левого глаза.

В голове на мгновенье поплыло, я моргнула пару раз, и вдруг все вокруг прояснилось и поменялось. Саму линзу я видеть перестала, зато узрела разных цветов свечение то здесь, то там. Оно исходило от некоторых банок, томов и свитков, большого зеркала в причудливой раме.

– Ух ты! – подступив ближе к полкам, я действительно смогла не только прочитать названия на подписанных емкостях, но разглядела и прежде невидимые подписи на банках без ярлыков.

– Василек, не зависай. Печень нетопыря, задушенного конским волосом, в темпе. Второе: корень ятрышника, выкопанного под