Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Предположительно – это потому, что юноша к тому моменту мог приложить руку к возникновению этого самого несчастного случая? Как там Лукин говорил? Магам нужно следовать всем правилам построений арканов исключительно дотошно.
“Обладая теперь средствами, продолжил обучаться магии дальше у разных магов Европы в течении следующих пятидесяти лет.
После пропадает на двадцать пять лет, и род его занятий на этот период до сих пор неизвестен. Предполагается, что он отправился в длительное путешествие с целью дальнейшего сбора магических знаний и артефактов, обширной коллекцией коих известен среди подлунных.
В тысяча восемьсот девяносто четвертом появляется в Лондоне, причем сразу оказывается уличен в построении запрещенного аркана “Гнев Вулкана” и приговаривается к устранению. Но внезапно приносит вассальную клятву клану Войтович, становясь также официальным любовником его повелительницы – Антонии Войтович, в связи с чем его устранение становится невозможным по политическим причинам.
Впоследствии статус его не изменился, в запрещенных магических действиях уличен больше не был, свободно не передвигается, проживает исключительно на территориях клана.”
Я подняла глаза и лишь мельком успела поймать прямой взгляд Егора. Тяжелый, пристальный, переполненный прежней похотью. Он не стал дергаться, перевел его в сторону окна медленно, явно дав мне все увидеть нарочно. Лоб вспотел, внутри заворочалось-зашаталось. Прекратить!
– А что значит “невозможность устранения по политическим причинам”? – прочистив горло, спросила я, откладывая лист. Волхов подался вперед и сразу забрал его.
– То и значит, Люда. К сожалению, мы не можем себе позволить просто взять и начать устранять всех подлунных подряд. Особенно тех, кто занимает высокое иерархическое положение, и их ближайшее окружение. Иначе быть открытому конфликту, широкой огласке и морям крови.
“К сожалению”, ага.
– Ясно. То есть имеется некая категория запрещенных к уничтожению подлунных, которых вы не тронете, что бы они не сотворили?
– Не совсем так. Они не сотворяют ничего заслуживающего немедленного устранения, мы их не трогаем. Нейтралитет.
– Не сотворяют или делают это без огласки, – пробормотала себе под нос, возвращаясь к чтению.
– Или так, – с циничной усмешкой признал Волхов.
На следующем листе был напечатан всего один небольшой абзац.
“Наименование артефакта: Чаша Первого.
Происхождение: создана человеческим магом-артефактором Неллером Византийским (предположительно) с использованием возвратной магии навий и добровольно отданой кровью титаниды Метиды (не подтверждено).
Цель создания: изменение жизненной сути океаниды Тетлах, возлюбленной Неллера с морской на земную, дабы они могли жить вместе (не подтверждено).
Свойства:
Полное перестроение организма физически, ментально, магически. Обретение любых способностей либо от них избавление, отмена любой прежней магии вне зависимости от силы воздействия или ее творца и природы (не подтверждено).
Уровень возможной опасности: наивысший.
Местонахождение и владелец: неизвестны.”
– Это что же, Неллах этот от большой любви Чашу-то сотворил? – спросила у Егора, и по его лицу пробежала гримаса легкого пренебрежения.
– Знала бы ты, сколько в нашем мире сотворено ужасных вещей и начато войн из-за этой самой любви.
– Все равно. Романтично же. Океанида – это нечто вроде русалки же, как понимаю? Вот и думай потом, откуда легенды и сказки истоки берут.
Я отложила лист и замерла, пробежав глазами по первой строчке.
“Имя при рождении (или появлении на свет любым другим образом):
Лукин Данила Андреевич.
Волхов же опять сразу забрал прочитанные мною бумаги и поднялся.
– Вынужден откланяться, – с нарочитой ледяной вежливостью сказал он. – Доброй ночи, Люда.
– Это что? – ткнула я в лист перед собой, вынуждая Егора обернуться.
– Тебе нужны пояснения? – приподнял он светлую бровь.
– Не переигрывай, майор. Все ты понял. Я не просила тебя об этой информации.
– По факту ты меня ни о какой информации не просила, а всего лишь сообщила о ситуации с визитом незнакомца и его угрозах.
– Так что, это типа одолжение с твоей стороны? Я не готова опять оказаться твоей дол…
– Это… – тряхнул листами в своей руке, перебивая на полуслове, – бескорыстная помощь девушке, к которой я неравнодушен.
– А вот это… – я кивнула на стол, – Точно не бескорыстно. Чего ты хочешь добиться? Насобирал всякого дерьма о Лукине, чтобы заставить меня пожалеть?
Волхов развернулся резко, шагнул к столу и уперся кулаками в него, нависнув надо мной.
– А уже есть повод для сожалений? – уставился как раньше, остро и расчленяюще, вынуждая запрокинуть голову, чтобы встретить его взгляд. И вдруг оскалился и тут же скривился, рассмеявшись пренебрежительно и разочарованно. – Вижу, что есть. Люда-Люда… всего лишь женщина.
А не пошел бы ты!
– Всего лишь подлунная, майор, – процедила, вынужденная сдерживать и собственную злость и вызванную этим жадную агрессию силы, что опять мигом начала требовать его себе. – Отойди.
– А что так, Люда? Себе не доверяешь? – ухмыльнулся он. – Борьба с собой самая выматывающая, правда? Знаю по личному опыту. Но я не буду тем, кто усложнит ее для тебя еще сильнее.
Он выпрямился, повернулся и снова направился к двери.
– Бувье я предупреждающий визит уже нанес. Номер мой у тебя есть. От телефона избавляться не советую, есть у меня предчувствие, что мое знание о твоих передвижениях может еще нам ой как пригодиться. Доброй ночи!
Я проводила его раздраженным взглядом и опустила глаза к листу перед собой. Конечно, если бы Лукин был моим другом или же парнем, я бы чувствовала себя неловко, получив информацию о нем подобным образом. Это как… ну не знаю, влезть в его телефон или там пойти по знакомым, собирая все сплетни. Когда дружба или любовь должна быть честность добровольная, а значит, доверие. А раз это точно не наш случай…
“Имя при рождении (или появлении на свет любым другим образом):
Лукин Данила Андреевич.
Имена или прозвища известные впоследствии:
Смирнов Сергей Петрович
Жозе Мануэль Ромэро”
Вот тут я невольно хрюкнула, подавившись смешком, и сразу второй раз, читая дальше.
“Лукавый ходок
Черный лис
Гусар
Малоземов Кирилл Кузьмич”
