Однако четко осознавал опасность, исходящую от живой Елены. Найти ее надо было любой ценой. Разумеется, он сомневался, что она побежит в полицию, — не дура же она. Но бабий язык — враг человеческий, а бабьи секреты быстро становятся достоянием изрядного числа благодарных слушателей, которые разносят эти секреты со скоростью света. Кагоскину было чего опасаться. В таком случае он оказывался между полицией и Папой, как между молотом и наковальней.

На следующую ночь он вместе с парнем с бесцветными глазами вновь помчался к проституткам. На этот раз решил действовать иначе. Подхватил с собой одну из шлюх, и парень на заднем сиденье выбил из нее некоторую информацию. Узнал, какая ночная бабочка была в приятельских отношениях с Валентиной-Еленой. Они вернулись на панель и забрали ту с собой. Та — хрупкая, испуганная, беззащитная — между тем долго упиралась, ничего не говорила, но под утро из нее все-таки вытряхнули все, что ей было известно про Валентину. Затем проститутку выбросили из машины и, не теряя времени, помчались по адресу. Нашли дом и квартиру.

Перед темной дверью на слабо освещенной площадке Кагоскин остановился, сунул руку в карман тонких брюк и как ошпаренный вытащил. Ключа не было. Он растерянно глянул на парня, стоявшего сбоку, и торопливо сунулся в другой карман. Облегченно вздохнул. Пальцы нащупали его. Достал и быстро поднес к личинке. Ткнул, но ключ не вошел. Кагоскин упорно, не понимая, в чем дело, стал ковырять замочную скважину.

И в это мгновение замок открыли изнутри. Дверь распахнулась, обливая ярким светом из прихожей, и на пороге возник мужчина, рост которого показался Кагоскину под два с половиной метра, потому что тот пригибал голову, ступив в дверной проем. Широкий в плечах и бедрах, с большой головой, короткими черными волосами, он был в майке и трусах. По всему видно, только что встал из постели.

Опешив, глядя снизу вверх, Кагоскин разинул рот. Близко посаженные глаза еще больше сошлись к переносице, торчащий, как гребешок у петуха в курятнике, чубчик зашевелился.

Крепко схватив Кагоскина за грудки, мужчина оторвал его от пола и мощно отбросил от двери к стене. Врач спиной и затылком ударился о нее и обескураженно хрюкнул. Ноги подкосились, и он присел.

— Ворье свинячье! — выругался сонным сиплым голосом мужчина. — По квартирам шакалите — думали, хозяев нет?! А я вот он, дома!

Не успев ничего ответить, Кагоскин привстал, выпрямляя ноги. Парень выхватил пистолет и направил на мужчину:

— Заткнись, длинный червяк! Нам нужна Валька!

Не испугавшись, мужчина метнул презрительный взгляд на парня и снова ругнулся:

— Кыш, ворюга! Спрячь свою пугалку! Бабьим золотишком промышляете?

Узкое лицо парня покраснело, прозрачный взгляд стал злым:

— Задолжала она нам, козел! Будешь еще кудахтать — положу возле порога, как бревно!

Не поворачивая головы, мужчина позвал:

— Валентина, выйдь сюда, здесь какая-то мелкота в приятели к тебе набивается!

В квартире что-то зашуршало, хлопнуло, донеслись шаги, шлепающие подошвами тапок по полу. И в дверях возникла женщина в плотно запахнутом длинном цветном халате с широкими рукавами и цветных тапочках. Она была такого же роста, как мужчина, только с длинными, крашенными в белый цвет волосами. Тоже пригнула голову, шагнув в проем двери. Лицо сонное, чуть помятое. Увидав парня с пистолетом в руке, спросила как бы между прочим:

— Этот, что ли?

— Он, — насмешливо отозвался мужчина.

— Ты кто будешь, дурачок? — Сверху, как на клопа, посмотрела на парня. — Что-то я твою физиономию не припомню! Не ты ли мне на рынке свое гнилье втюхивал?

Изумление медленно начинало разливаться по лицу Кагоскина. В голову как клювом дятла ударила мысль, что проститутка обманула. Ах, стерва, ах, шалава! Обвела вокруг пальца! Подсунула чужой адрес! Он бы сейчас разорвал ее на части. Вот придурок, долбило мозг, зачем выбросил ее из машины? Надо было взять с собой, чтобы сама привела сюда. Сейчас бы с нее спросил. А так ищи-свищи теперь — улизнула. Сам виноват. Все врала, а он уши развесил.

Посмотрев на мужчину, Кагоскин с негодованием представил, с каким удовольствием врезал бы по этой ряхе, если бы не опасался, что в ответ получит еще крепче. Против такого жирафа мелковат он. И все же, пока парень держал хозяев квартиры под прицелом, Кагоскин, высоко вскинув голову, как петух среди кур, решительно шагнул к двери, объявив:

— Я проверю! — И шустро протиснулся мимо хозяйки через порог.

Но та резко развернулась, бросив ему на плечо свою руку:

— Я тебе пошастаю, я тебе пошастаю, чиряк на моей пятке! Здесь таких гостей не принимают!

Дернув плечом, Кагоскин попытался сбросить ее руку, но ее пальцы крепче впились в него и потянули назад, на площадку. Он качнулся, отрываясь от женщины, и, запнувшись о порог, вернулся на площадку, бросив подручному:

— Пошли! Здесь ее нет!

Сунув ствол в карман, парень не преминул напоследок сказать хозяину квартиры:

— Сегодня повезло тебе, козел! Живи пока!

— Я-то поживу еще, — отозвался мужчина. — А вот ты позаботься о себе.

Выйдя из подъезда, Кагоскин дал волю своему негодованию. В адрес проститутки посыпались как из рога изобилия все слова и выражения, какие только могли иметь место в словаре скабрезностей. И только чуть поутих в машине, когда тронулись с места.

Вернулись на панель, когда уже рассвело. Но там всех как ветром сдуло.

Злость разъедала Кагоскина. Он не просто был злой — он был как загнанный в угол зверь, готовый наброситься на каждого прохожего. Назад возвращался в отвратительном настроении. День обещал быть жарким, и это тоже раздражало Кагоскина. На полпути высадил парня и задумался. Но недовольство собой не давало мыслям выстроиться в цепь. По извилинам шныряли какие-то обрывки, которые никак не соединялись в единое целое. Он куда-то ехал, но не понимал куда. В конце концов бездумно свернул на первом же перекрестке. И поехал тихо, рассеянно блуждая взглядом по сторонам. И вдруг у него дух захватило, он не поверил собственным глазам: увидал проститутку, которая отправила их по ложному следу!

Она очень быстро шла по тротуару, смотря себе под ноги. В черном топе, короткой красной юбке, красно-черных босоножках на высоком каблуке. Красивая, но напуганная. Было еще очень рано, пешеходов не было, машин на дороге немного. Солнце начинало слепить.

Притормозив, Кагоскин стал медленно двигаться позади. Девушка, не оглядываясь, свернула к девятиэтажному дому и зашла за угол. Быстро припарковав машину, Кагоскин пулей вылетел из нее. Бегом пустился за девушкой, увидал, в какой подъезд та вошла. Кинулся к двери, юркнул крадучись и, слыша, как ее каблуки перебирают по ступеням, на цыпочках двинулся вверх. Уловил, как она остановилась на втором этаже, щелкнула замком и вошла в квартиру.

Прошмыгнув мимо квартиры, куда вошла девушка, он поднялся на межэтажную площадку выше и стал ждать. Сверху хорошо просматривались крашенная в бежевый цвет дверь, за которой скрылась проститутка, освещенная площадка и серый пол.