– Нет. – Майкл, наконец, поднял на нее глаза. – Со мной не произошло ничего сверхъестественного, дорогая. Иисус не сошел ночью с небес, чтобы поговорить со мной, ничего такого не было. Но я с детства посещал католическую церковь. Это традиция, которая приносит мне утешение. И в этом мире я смогу компенсировать то… что я сделал. Я смогу искупить свои грехи и помочь другим это сделать.

Анна уже не улыбалась.

– Ты хотя бы веришь в Бога?

– Верю. Твоя мама не верила. А я верю.

Она снова усмехнулась.

– Ну я точно нет. Больше нет.

– Я не могу тебя в этом винить. Но тем не менее я прошу тебя уважать мое решение.

– Я не знаю, папа…

– Ты попытаешься? Ты хотя бы попытаешься?

Она сглотнула. Нахмурила брови.

– Я надеюсь, что, – продолжал Майкл, стараясь, чтобы в его голосе не прозвучало отчаяние, – мы сумеем найти какой-то колледж, университет, где ты сможешь заниматься искусством, а я буду учиться в семинарии. Снимем небольшую квартиру, в которой будем жить вместе. Может, это и не мечта студентки, но…

Лицо Анны наконец озарилось улыбкой.

– Но в течение следующих нескольких лет отец О'Салливан, священник с криминальным прошлым, хочет быть уверен, что мафиози не вылезет из туалета и не выстрелит в его малютку. Или в его святую задницу.

– Это звучит для тебя настолько абсурдно?

– Честно говоря, да, папа, – кивая, ответила она.

– Но ты попытаешься принять это?

Она вздохнула.

Немного подумала.

И наконец сказала:

– Если ты не изменишь своего решения через несколько дней, недель и месяцев, то что мне остается делать? Конечно. Я могу научиться перестать называть тебя «папа» и начать называть тебя «отец». Если это действительно, действительнобудет нужно.

Майкл наклонился и поцеловал дочь в щеку.

– Ты всегда будешь моей самой любимой девочкой.

– Только не называй меня Святой Анной.

Они должны были уезжать на следующее утро. Майкл хотел улететь на Гавайи и провести пару недель на пляже, чтобы у Анны были каникулы, во время которых она могла бы прийти в себя, пока заместитель директора Шор приводит их дом в порядок. Анна, конечно, не возражала, и они пошли в китайский ресторан через дорогу, потом вернулись и немного посмотрели телевизор. Когда началось шоу Джонни Карсона, Анна захотела спать, поцеловала отца в лоб и зевая пошла в ванную, предоставив неудобную кушетку в его распоряжение.

Он тоже не досмотрел Карсона, разделся, постелил постель и скользнул под простынь. Он настолько выбился из сил, устал физически и морально, что даже тонкий как бумага матрас и жесткие пружины кушетки не помешали ему немедленно отключиться.

Во сне он видел своего сына. Майк был в полной боевой форме, но сидел с ними за столом в кухоньке, слушая, как Анна и Майкл ведут несколько искаженный разговор. Майк молчал и внимательно слушал, положив каску на стол. Наконец он воскликнул: «Пап, эй! Я здесь! Я все еще здесь – почему ты не говоришь со мной?»

Потом Майк сказал:

– Просыпайся, ублюдок.

Хриплый шепот не принадлежал Майку. Майкл почувствовал, как что-то холодное уперлось в его шею.

Это было дуло пистолета.

Его глаза открылись, а рука потянулась к тумбочке, где лежал его пистолет, когда-то лежал, потому что рука Майкла не нащупала ничего, кроме деревянного дна тумбочки, а голос прошептал:

– Его там нет, придурок.

Незваный гость, держа пистолет у шеи Майкла, сел на край кушетки, заставив пружины скрипнуть, и тихо сказал:

– Просто веди себя тихо. Я не собираюсь трогать спящую красавицу. Она не заслуживает того, что получишь ты, чертов придурок.

Майкл не задернул занавески, чтобы дать доступ свежему воздуху, поэтому при свете фонарей он смог рассмотреть гостя. Это был молодой человек, – наверное, того же возраста, что и его сын, – которого Майкл не узнал, но понял, что он итальянец, увидев смуглую кожу, темные глаза, черные вьющиеся волосы до плеч и римский нос, слишком большой для его лица. Черный кожаный пиджак и черные джинсы дополняли общее впечатление, как и золотая цепочка на шее.

– Тогда убивай меня, – прошептал Майкл, – и уходи.

Парень покачал головой. Он самоуверенно улыбался, но это была только маска – мальчик нервничал, темные глаза тревожно блестели. К шее Майкла было приставлено дуло пистолета тридцать восьмого калибра, и он мог бы что-то с этим сделать, если бы…

– Ты не отделаешься так легко, старик. Ты не достоин просто умереть.

– Конечно. Нажимай на курок и беги.

Парень покачал головой. По его лицу текли капли пота.

– Нет, нет, нет – ты должен знать, ты должен знать,кто это сделал с тобой. Почему он… я…сделал это!

Парень начинал путать слова своей роли в этой душераздирающей мелодраме.

– Хорошо, сынок, я поинтересуюсь – кто ты?

На почти симпатичном лице обнажились зубы, как будто волк готовился к охоте. С преувеличенной глупой неторопливостью парень сказал:

– Ты смотришь на Сэма Ди Стефано.

Майкл нахмурился.

– Черт…

Парень ударил его в грудь свободной рукой.

– Я Антонио Ди Стефано, но все называют меня Маленький Сэм. Сэм Ди Стефано был моим дядей. И ты убил его, черт возьми, ты, крыса, ублюдок…

– Шаг назад!

– Проклятье! – Произошло то, чего Майкл боялся…

Дверь была открыта, чего ни он, ни Маленький Сэм не заметили, и там, в розово-голубой ночной рубашке до колен, сквозь тонкую ткань которой просвечивались соски, с длинными спутанными темными волосами стояла, сжав челюсти, Анна, держа двумя руками длинноствольный пистолет тридцать восьмого калибра – «Смит-и-Вессон», который Майкл достал из-за пояса Инолии, убийцы ее матери, в Аризоне.

Если бы парень был профессиональным киллером, он бы выстрелил Майклу в шею, повернулся и, воспользовавшись испугом Анны, застрелил бы и ее.

Но Антонио Ди Стефано был еще ребенком, неопытным, испуганным, слишком эмоциональным, и невольно дернулся, вскочив на ноги, пошатнувшись, чтобы направить пистолет на Анну.

Слава Богу, никто не выстрелил!

Но теперь дети были не в трех футах друг от друга – они направляли оружие в лицо друг другу.

– Уйди, сучка! – выпалил Маленький Сэм. – Тебе здесь нечего делать!

– Тебе тоже, – холодно парировала Анна.

Майкл поднялся с кушетки и стал рядом с ними, словно рефери, пытающийся разнять драчунов на баскетбольной площадке. Он был так близко к ним, что слышал тихое, спокойное дыхание Анны и тяжелое, нервное сопение парня. Но эти дети стояли лицом друг к другу, и Майкл понимал, что если он бросится между ними, то случайная пуля может попасть в Анну, пройдя через тело ее отца.