– Да, но ее подруга все время мешала.

– Плохому артисту всегда подруги мешают!.. Порадую тебя Аркадий. Подруги больше нет. Совсем нет!

– Как же так?

– «Она ушла, как говорится, в мир иной»… Подружка скончалась скоропостижно и трагически…

– Печально. Такая молодая.

– Ты, дурак, радуйся! Немедленно, Бобров, поезжай к Татьяне. Сделай так, чтоб вы остались наедине… Устрой поминки на двоих. Пожалей Татьяну. Налей ей одну рюмку вот этого кагора, а сам пей что угодно, но не это.

– Тут не яд?

– Не бойся, Аркаша. Это такой хитрый «любовный напиток»… Через час она сама потащит тебя в постель. А утречком – ты ее в ЗАГС.… Все понял?

– Понял! Я не дурак! Я когда-то Гамлета играл.

– Тогда бери бутылку, кругом, и шагом марш!.. Везунчик! Завидую я тебе, Аркадий! Ух, счастливчик!

Аркадий прихватил «любовный напиток» и, обрадованный приятной перспективой, выбежал из кабинета.

Серебров подошел к дальнему окну и замер, заложив руки за спину.

Он долго смотрел на асфальт, на дома, провода и деревья. Он изучал знакомый городской пейзаж.

Игорь Миронов понял это, как намек. Он встал, немного походил по ковру, взглянул на дверь кабинета и вяло сказал:

– Так я пойду?

– Иди… А что, Иван так и не позвонил?

– Нет, Марк Ефимович. Я уже и сам волнуюсь… Проверял, как мог. У ментов его нет! Это точно!

– Ну, если нет, то значит, нет! Это хорошо… Ты иди, Игорь, мне подумать надо.

Когда Миронов плотно закрыл за собой дверь, то Серебров действительно начал думать.

До того он просто обозревал пейзаж, а мысли прыгали с кочки на кочку – как грибник, попавший в болото.

Сейчас откуда-то появилась логика, которая начала раскладывать аргументы по полочкам, приклеивать к ним факты и выстраивать из этого версии…

Подружку вдовы Зелинского Иван успел подстрелить. Это точно! Десять соседей видели ее труп…

Но сам Санько исчез!

Если он не погиб, и не у ментов, то где?.. Кто-то его схватил, спрятал и пытается потрошить…

Это версия, но очень может быть.

Совсем недавно был серьезный разговор с Иваном. Серебров предупредил его, что если тот будет молчать в такой ситуации, то его вытащат с любых нар…

Если простые деньги делают чудеса, то большие деньги вообще всех ставят вверх тормашками…

Похоже, что Санько хорошо это понял и будет молчать… С собой он взял новый телефон, и разговаривал только с Мироновым.

Машина у Санько не своя. Она оформлена на кого-то из охраны…

Или нет! На самого Миронова!

И квартиру ему снимал сам Миронов…

Слишком много улик, которые сходятся на одном человеке.

Это опасно!..

Вот, если бы Миронов вдруг застрелился, то все можно было бы свалить на него…

Всё! И взрывы в Москве, и пожары под Москвой.

Да, таких преданных людей, как Ваня Санько мало, но деньги делают чудеса.

«Сильвер» нашел тетрадку, где были зашифрованы телефоны и имена хороших людей…

Вот они здесь!.. Для «самоубийства» Миронова одного человека мало. А троих – много!

Вот эти двое… Старшим, конечно, будет он.

Странно. Мужик – потомственный душегуб, а имя как у князя из Императорской фамилии.

Серебров взял запасной телефон и набрал номер: «Кирилл Владимирович! Это я, «Сильвер»… Конечно, звоню не просто так. Есть срочная работа по двойной ставке… Понятно, что не сами!.. Когда надо работать? Завтра ночью»…

* * *

Тигра старалась не смеяться громко. Не все соседи разошлись. И поэтому ее веселье было бы неуместным…

Руслан стоял рядом и смотрел на нее. Ему очень нравилось ее лицо, ее шея, плечи, руки…

Ему всё в ней нравилось!

И это не из-за того, что она бывшая Мисс Кострома, а значит, что признанная красавица…

Она ему нравилась потому, что нравилась!

Просто он смотрел и любовался ее улыбкой, ее ямочками на щеках, ее искрящимися глазами.

Зря сказал Есенин, что «лицом к лицу лица не увидать»… Чумаков подошел к Тигре почти вплотную и стал различать все в мельчайших деталях.

Вот они – роскошные брови, ресницы, где виден каждый волосок. Вот нежные и добрые глаза. Вот пышные розовые щеки, между которыми соблазнительные губы – такие манящие и недоступные.

Руслан нелепо, как плохой дирижер, взмахнул руками.

Это получилось непроизвольно. Он рванулся обнимать Татьяну, но в последний момент испугался и отвел ладони…

А она испугалась, что он постесняется, и сама его обняла.

Они долго целовались, а в перерывах вспоминали последние события.

– Руслан, а все-таки Гриша молодец. Это он все придумал. И санитаров, и милицию, и соседей.

– Да, идея его! Но он сразу позвонил мне, и мы вместе набрасывали план действий.

– Это не план действий! Это сценарий… А как Свечка играла свою роль? Когда ты проводил опознание и открыл простыню, я решила, что Свечка рассмеется на всю Ивановскую.

– А я, Танюша, боялся, что ты начнешь хохотать.

– Мне легче! Я могла рыдать, закрывать лицо, и этим все скрывать… А Свечка лежала бледная, как настоящий труп. И не вздохнула, не пошевелилась.

– Да, она молодец! Но когда я поднял простыню и спросил: «Это она?» – то я про себя начал считать: «Раз, два, три». И сразу закрыл ее… Свечка лежала перед публикой максимум четыре секунды.

– Да, Руслан, это эпизодическая роль! Но сыграла она гениально… А я сегодня утром часто на тебя смотрела. Не так, как на следователя.

– А как?

– А так, Руслан! Ну, как в сказке!.. Я смотрела на тебя влюбленным взглядом.

– Очень приятно слышать!.. Нет, и правда – так хорошо на душе, что внутри всё порхает… Но ты только сегодня смотрела на меня любовно, а я всегда! С самой первой встречи…

Они решили, что перерыв закончился, и стали опять обниматься. А еще они поняли, что это у них не поцелуйчики от скуки.

Это всё серьезно!

В конце концов – это любовь!.. И, значит, что скоро будет свадьба и всё такое…

Всё шло к приятному логическому завершению, но празднику любви помешал настойчивый звонок сотового телефона… Это Чумакову звонил Юра Ломакин.

Чумаков ранним утром дал своему молодому сотруднику задание – разыскать Надежду Врангель, любовницу писателя Озерова.

Дело в том, что после пропажи ноутбука с романом, она исчезла. Ее уже трое суток не было дома, на даче, на работе, в любимом баре…