— Что случилось? — спросил Сент-Андре.

— Нас окружили, — сообщил Фермор. — Король отрезал нас поначалу от Румянцева, отсек и от связи с вагенбургами. Фридрих стоит так близко, что я затылком чувствую его дыхание.

— Надо менять весь фронт, — посоветовал Сент-Андре. — И старайтесь поскорее разломать каре, построенное нами. Войска следует выводить в обычную линию…

— Вы так находите, барон? — нахмурился Фермор.

— А иначе.., сложить знамена! — подсказал принц Саксонский.

Лагерь ожил. Перестроение, столь спешное, вызвало замешательство. Вторые линии войск становились теперь первыми. Первые — вторыми. Каре с треском разламывалось. Левый фланг становился правым флангом. Офицерам, особенно полковникам, спросонья предстояло быстро переубедить себя в правилах диспозиции. Разом все оказалось наоборот. Великая неразбериха в обозах уже началась. Артиллерия путалась среди повозок…

Перестроение продолжалось до утра, но так и не закончилось. Король ждать не стал и открыл сражение — решающее сражение Семилетней войны, которое вошло в историю народов под названием — Цорндорф!

Рано-рано утром, еще не рассвело, Фридрих проехал через свой компанент, говоря солдатам:

— Враг жесток и опасен. Будьте же беспощадны и вы! Сегодня мы должны забыть о жалости к побежденным…

Теперь, когда все было решено, он не спешил, и баталия! началась лишь в девять часов утра. Никто из генералов Пруссии никогда не знал — как откроет Фридрих сражение.

Но у короля был давний излюбленный прием, проверенный в викториях.

— Косая атака! — провозгласил он…

Русские священники еще проезжали вдоль рядов своих войск — верхами на лошадях, с хоругвями, кропили воинов водицей с рыжих метелочек. Солдаты вынимали кожаные манерки, наспех делали глоток-другой водки и кричали согласно:

— Виват Россия-а!..

Цорндорф уже горел, разделяя противников. Гусарские эскадроны Фридриха обходили русский лагерь во флангах. Неторопливо переползая через холмы и балки, неумолимо двигался классически четкий прусский строй. Медленно развернулся он в линию боевого порядка.

Над соседним лесом, за которым протекал Одер, радостно взлетели розовые от солнца аисты. В руках полковых тамбурмажоров, небывало вспыхивая, крутились под музыку нарядные штанги — все в бахроме и золоте, в лентах алых, в серебряных кистях.

Дум-ду-ду-дум… Ду-ду-дум! — грохотали барабаны.

Пруссаки подошли ближе, и тогда умолкла страшная молотьба палок по тугим шкурам барабанов. На смену им вдруг тоненько и нежно, почти миролюбиво запели плаксивые гобои: lch bin ja, Herr, in deiner Macht… «Господи, я во власти твоей. (нем.).» Но русские стояли тихо — ни возгласа, ни жеста; только перемнется кто-нибудь с ноги на ногу, и тогда противно чавкнет под ногами сырая земля.

Сент-Андре, приглядевшись к прусскому строю, заметил:

— Что ни говори, а зрелище великолепное!.. Фермер только что переставил заново батареи — фронтом на противника, и лафеты засели в кочках болота. Русские стояли плотной массой, как стенка… Король оторвал от глаз трубу.

— Ого! — сказал он. — Задержите движение инфантерии… Я вижу, что тут ни одно наше ядро не пропадет даром.

Два часа подряд русские нерушимо стояли под свирепым огнем прусской артиллерии. Два часа подряд колотили их ядрами и бомбами. Два часа они пробыли в аду. Случалось, что ядро, ворвавшись в строй, калечило насмерть больше десяти человек сразу. Но когда дым рассеивался, Фридрих видел русские ряды, которые с упрямством непонятным смыкались над павшими.

— Дона, — вскричал король, — ты прав: они напоминают стены! Но мы их защекочем штыками инфантерии…

И вот началась битва. Первым — увы! — собрал манатки сам главнокомандующий русской армии Виллим Фермер. Последней, кто видел его, был венский барон Сент-Андре;

— Стойте, генерал! Куда же вы?

— Если надо, — ответил Фермер, — я добегу хоть до Шведта!

Свита поскакала за ним; убрался в сторону вагенбурга, в лесную тишь, и представитель Вены… Ставка опустела!

Событие — беспримерное в истории мировых войн: армия осталась без командующего, бросившего войска в разгар битвы. Всю власть над сражением, сами того не сознавая, возложили на себя офицеры и рядовые русской армии.

А прусский авангард уже пошел мять ряды. Под пулями и ядрами войска России, оскалясь багинетами, были оттиснуты назад — солдат на солдата, ряд на ряд, колонна на колонну.

— Так их! — хохотал король, упиваясь этим зрелищем. Прессуйте азиатов. Напирай, парни, чтобы из русских сок брызнул…

Король еще не знал, что против его колоссального опыта и таланта, против его проверенной в боях тактики сейчас на поле Цорндорфа не стоит противник с такой же тактикой. Король не поверил бы, если б ему сейчас сказали, что он вступил в единоборство с армией без командующего… Солдаты и король!

Кто победит?.. Приближался полдень.

* * *

В полдень произошло неожиданное: Фридрих через подзорную трубу разглядел бегущих солдат. Это были не русские — это его солдаты спасались бегством. Король видел, как в его железный авангард врубилась русская кавалерия. Следом двинулась русская пехота.

Чудовищно! Необъяснимо! Парадоксально! Словно вдруг развернулась невидимая пружина: выпятив груди, московиты полезли вперед, отнимая у Фридриха пушку за пушкой.

— Ваше величество, — осторожно доложили королю, — русские забрали у нас двадцать шесть орудий.

— Так дело не пойдет! — ответил Фридрих и ударом ладони собрал трубу в один короткий тубус. — Так дело не пойдет, — повторил король. — Зейдлицу пора обрушить на фланги эскадроны!

Зейдлиц повел 56 эскадронов, а Шорлемер — 12 гусарских.

Король выжидал, когда эта лавина всмятку расплющит русских.

Но Зейдлиц что-то медлил.., не появлялся на поле!

— Куда он провалился? — нервничал король. — Де Катт, могу сообщить по секрету… Только вам, как другу: наше положение стало трудным.

— Не может быть! Пока все хорошо.

— Нет, — ответил ему король. — Вы просто не смыслите в алгебре боя, а я уже привык раскусывать эти формулы…

Настроение у Фридриха сильно испортилось. Клубы дыма, летевшие от Цорндорфа, и режущая острая пыль слепили его… Де Катт задумчиво признался:

— Я многого не понимаю в этом сражении.

— Утешьтесь! — отвечал король с вялой улыбкой. — Вы не одиноки в этом… Скоро я тоже перестану что-либо понимать.

Раздался мощный всхрап коня — это прискакал Зейдлиц:

— Король, ты хотел меня видеть?

— Я хотел видеть тебя вон там, — показал Фридрих в гущу сражения. — А здесь я тебя видеть не желаю… Помни, Зейдлиц: ты мне головой своей отвечаешь за эту битву!