Сделав все необходимое для предотвращения возможного возвращения Бекета, Руммель перевел дух и выпил воды. Потом закрыл архив и отключил терминал, оставшись наедине со своими мыслями и светившим в окно ласковым летним солнцем.

Руммель вспомнил, когда увидел Анну в первый раз. Тогда тоже был летний вечер и так же благоухали цветы на клумбах. Он сел на скамью неподалеку от той, на которой сидела Анна, и наблюдал за ней, боясь, что сейчас подойдет мужчина, которого она ждет, и они уйдут.

Но время шло, и никто за Анной не приходил, а Руммель сидел и ждал, не веря в возможность их знакомства.

Наконец он решился и подошел.

Она улыбнулась, как будто ждала именно его, через пару дней Руммель снял для нее квартиру, а затем стал присматриваться к ювелирным витринам, выискивая для любимой самое лучшее кольцо, с которым не стыдно было сделать предложение.

Счастье Руммеля было так велико, что он не удержался и рассказал о нем старшему товарищу и советнику – Джеку Бекету. Руммеля не остановило даже то, что пару раз Бекет уводил у него девушек, которых Руммель считал своими. Но какие счеты между друзьями?

Двух самых близких своих людей Руммель познакомил в кафе-мороженом. Ослепленный чувствами, он не заметил, какими взглядами обменялись эти двое, а через день уехал на неделю – сидеть в засаде. Работу для него никто не отменял.

Поймав всех злодеев, на которых в тот раз охотился, Руммель вернулся в свой город и сразу помчался на квартиру, которую снимал для женщины своей мечты.

Открыв дверь своим ключом, он едва протиснулся в нее с огромным букетом роз, а в холле встал как вкопанный, поскольку из спальни доносились вздохи и стоны Анны.

Пистолет у Руммеля был с собой, однако он считал себя профессионалом и, стиснув зубы, пошел ставить букет в большую напольную вазу. Укоротив стебли и убрав лишние листья, Руммель перенес розы в холл и стал дожидаться окончания жаркой сцены.

Что испытал он за эти полчаса чужого любовного ралли, Руммель старался не вспоминать. Он чувствовал страшную боль и не видел ничего вокруг из-за застилавшей глаза ненависти.

Первой из спальни выпорхнула Анна – в коротком голубом халатике, который Руммель сам покупал ей. Никаких сцен и даже притворного смущения не было, казалось, Анна даже не сразу его заметила.

– Привет, Майк!.. М-м-м-м, какие цветы!

Она погрузила лицо в огромный букет, затем распрямилась и, поправив волосы, спросила:

– Чаю хочешь?

– Да, выпью с удовольствием, – ответил он.

– Иди на кухню, а я на минутку в душ…

Руммель отправился на кухню и сел за стол, словно гость. Он знал, где взять чайную заварку, знал, как включить электрочайник и где находятся сахар, конфеты и его любимое печенье, однако теперь он был здесь только гостем, к тому же явившимся в неурочное время.

Анна вернулась из душа свежей, пахнущей шампунем. Такая знакомая и такая чужая.

В халате Руммеля появился Бекет.

– Как съездил? – спросил он.

– Хорошо. Взяли всех, как и планировали.

– Класс, – произнес Бекет, придвигая к себе чашку с чаем.

Позже Руммель возненавидел себя за эту минуту, ведь это «класс» из уст стар-мастера было для него лучшей из похвал.

«Только что в твоей спальне он имел твою женщину, Руммель! Достань пистолет и прострели ему башку!» – кричал, надрываясь, один внутренний голос.

«Бекет сказал „класс“, Руммель! Ты и впрямь не так плох, тебе маячит переаттестация с повышением рейтинга!» – говорил другой голос, и он звучал куда громче, чем первый. Тем более, рассуждая трезво, Руммель понимал, что в противостоянии со стар-мастером ему не помог бы даже пистолет. Бекет был сильнее, поэтому он и забрал его женщину.

– Ну, мне пора, – сказал тогда Руммель и поднялся, чтобы идти. И никто не стал его удерживать.

Анна упорхнула в спальню, и они с Бекетом остались в кухне вдвоем.

– Оставь, пожалуйста, ключ, Майк, – сказал тот.

– Да, разумеется.

Руммель стал суетливо искать в карманах ключ, но потом взял себя в руки.

– Отличный чай, да и погода сегодня хорошая, – сказал он, направляясь к выходу.

– Ты вот что… – Бекет поднялся и догнал Руммеля у двери. – Я должен оплатить твои счета за эту квартиру.

– Да, получается, что должен, – согласился Руммель. – Но знаешь, Джек, брать у тебя деньги мне как-то неловко. Давай будем считать, что я тебя просто угостил…

И, не дожидаясь ответа, Руммель ушел.

Эти последние, обидные для Бекета слова он произнес не очень громко, но почему-то ему показалось, что Анна их слышала.

«Полагаю, он рассказал ей и о своем острове, и домике на нем, а также о подстриженном газоне, за которым каждый день ухаживает седой садовник», – думал тогда Руммель, спускаясь по лестнице. Как-то раз он даже спросил Бекета, зачем тому эти сказки про остров и домик.

«Неужели тебе не хватает твоего обаяния, Джек, ведь с тобой любая пойдет?»

«Это совсем другое, Майк. У меня есть мечта, и иногда я делюсь ею с какой-нибудь красоткой. Чтобы чувствовать себя человеком, мало иметь крепкие мускулы и без промаха стрелять по всяким мерзавцам. Нужна мечта, Майк, и она у меня есть».

«Но ведь ты обманываешь их, Джек. Много ли чести в том, чтобы провести этих глупышек?»

«А я не их обманываю, Майк, – сказал тогда Бекет. – Я обманываю себя…»

Разоружить всю команду «Ленокса» и выгнать ее наружу для Бекета и Тревиса не составило труда. В лагере было дымно, но юго-восточный ветер уносил дым в сторону, и это позволяло Бекету осмотреть поле боя.

Распуганные залпами корабельных башен, кавалеристы понемногу приходили в себя и возвращались к лошадям, те же, кто в бою остался безлошадным, выбирались из укрытий, не веря, что остались целы.

Бекет с удовлетворением отметил, что количество вооруженных автоматами гвардейцев значительно превышало количество тех, кому он выдал оружие лично. Солдаты всегда быстро учились, Бекет знал это по опыту.

Стрелков противника нигде видно не было, не считая небольшой группы пленных и нескольких оставшихся на снегу тел. Подбитый ракетой танк разгорался все сильнее, и Бекет опасался, что его боезапас взорвется.

– Эй, Григ, что нам делать дальше? – спросил один из сержантов, прибывший в лагерь верхом.

– Примите под охрану команду вот этой колесницы, а я должен поговорить с прелатом, – ответил Бекет и, заметив Гудрофа с Илкнером, поспешил им навстречу.

– Господин прелат! Господин прелат, ваша дочь находится на большой колеснице! – крикнул Бекет издалека, но тщетно, треск горящей техники и гомон возбужденных боем гвардейцев не позволил Гудрофу услышать его.