Одним словом, общий принцип можно сформулировать так: в большинстве греческих полисов, безусловно, применялся рабский труд, в некоторых из них – даже в значительном количестве, но вряд ли можно сказать, что они совсем не могли обходиться без рабовладения, что оно определяло характер их общества. Все-таки греческая античность – в основе своей крестьянская, а не рабовладельческая цивилизация.

* * *

Значит, не в рабстве дело. Очевидно, в действительности причины слабого развития техники в античности нужно искать в другом: в специфике менталитета древних греков, в частности, в главных особенностях их трудовой этики.

Еще раз процитируем Ф. Х. Кессиди: «Античное производство ограничивалось получением сравнительно скромной (но постоянной) прибыли. Этим в значительной степени объясняется тот факт, что в античности, несмотря на довольно развитые торговые и товарно-денежные отношения, уделялось мало внимания усовершенствованию орудий производства… По той же причине мало внимания уделялось (если не сказать, не уделялось) научно-технической мысли, прикладным наукам и экспериментальным исследованиям»[186].

Здесь прежде всего нужно вспомнить о присущем грекам идеале автаркии – самодостаточности, самообеспеченности. Автаркия мыслилась как цель всех стремлений в любой сфере бытия, в том числе и в экономике. Добиться автаркии пытался с бо́льшим или меньшим успехом каждый полис, но и внутри полиса – каждое домохозяйство (ойкос). Достичь этой цели и остановиться на достигнутом – таков был общий настрой. Иными словами, вести хозяйство так, чтобы хватало на жизнь, пожалуй, приберегать еще небольшой запас «на черный день»… Ну, а пытаться добиться чего-то сверх того – это уже выглядело как проявление «гибриса», дерзостного стремления подняться слишком высоко. Общественная мораль, как мы знаем, отнюдь не поощряла «гибрис», призывала к умеренности. Вот один из примеров этого – рассказ о перстне Поликрата, сохраненный Геродотом[187].

Поликрат, тиран острова Самоса, правивший во второй половине VI в. до н. э., отличался огромным богатством и постоянной удачливостью. За что бы он ни брался, счастье благоприятствовало ему. Двор его был блистателен, Самос под его властью достиг редкостного процветания. Среди греков пошла молва о том, что Поликрат слишком уж возвысился, что боги обязательно накажут его за это. Желая отвратить немилость небожителей, тиран решил пожертвовать им какую-нибудь особо дорогую для себя вещь. Он снял с пальца великолепный перстень и бросил его в море. Но через несколько дней перстень обнаружился в брюхе пойманной рыбаками и принесенной на кухню правителя рыбы. Для греков это означало, что боги окончательно отвернулись от Поликрата, раз они вернули ему его дар. И когда через несколько лет персы заманили самосского тирана в засаду и подвергли его мучительной смерти, никто не удивился: чего-то подобного уже давно ждали.

Идеал автаркии вкупе с подчеркнутой ориентацией на умеренность приводили к тому, что в греческом обществе не существовало столь болезненной для наших дней проблемы постоянного возрастания потребностей, требующих удовлетворения любой ценой. Греки в массе своей довольствовались тем, что имеют, не жаждали сверхприбылей, да и в целом не стремились к радикальному изменению всего бытия. Не случайно их образ жизни вообще довольно мало менялся от века к веку. Если поставить рядом, допустим, нашего современника и человека, жившего хотя бы лет триста назад, создастся впечатление, что это люди с разных планет: настолько они будут отличаться друг от друга буквально во всём – в одежде, манерах, речи… А если так же поставить рядом грека эпохи Геродота и грека эпохи Плутарха (а их разделяют даже не триста, а пятьсот лет), то сколько-нибудь существенных отличий мы просто не увидим.

«Жить так, как жили отцы и деды», – этот лозунг почти всегда считался безусловной истиной. Полисной системе ценностей был в высшей степени свойствен этот консерватизм, ориентация на обычаи старины, на «добрые нравы предков». И это не удивительно: граждане полиса в большинстве своем являлись крестьянами. А для крестьян как раз характерен здоровый консерватизм, нелюбовь к новшествам, реформам, революциям. Такой позиции способствовал сам образ жизни земледельца – размеренный, цикличный, традиционный, из года в год предполагающий одни и те же трудовые операции в фиксированные сроки.

Конечно, не так было в Афинах «Периклова века», когда преобразование следовало за преобразованием. Но ведь это как раз и связано с тем, что радикальная афинская демократия перестала быть крестьянской демократией в чистом виде и стала явлением нетипичным для полисного мира, настоящим исключением.

А в типовом полисе реформы не приветствовались. Если же возникала насущная потребность в преобразованиях, им обычно старались придать вид возвращения к «древним порядкам». Ученые называют это консервативной юридической фикцией[188].

Одной из определяющих черт всего образа жизни древних греков была простота и безыскусственность, глубоко отличная от роскоши практически всех их соседей. Жизненная обстановка в лучшие времена полисной цивилизации отличалась естественностью, близостью к природе.

При раскопках курганов скифских царей в Северном Причерноморье археологи нашли огромное количество золотых украшений: массивные браслеты, кольца, булавки для скрепления одежды, огромные нагрудные ожерелья (пекторали) и т. п. Ныне они хранятся в «Золотой кладовой» Эрмитажа. И очень часто специалисты сразу видят по тонкости и изяществу исполнения: перед нами вещь не скифской, а эллинской работы. Греки охотно делали эти драгоценности для скифов – но именно для скифов, а не для себя. Если бы сам грек появился на своей агоре, увешанный золотом, его просто подняли бы на смех: это было бы сочтено чудовищной безвкусицей.

Сравнивая человека античной Эллады с человеком Нового времени, выдающийся французский историк и искусствовед XIX в. Ипполит Тэн писал: «Грек был менее искусственным, менее специализировавшимся, менее удаленным от естественного состояния и действовал в политическом кругу, который был лучше приноровлен к человеческим способностям… Находясь ближе к естественной жизни, в меньшем рабстве от разрастающейся цивилизации, он был более человеком»[189]. Но ведь этот самый уравновешенный, гармоничный, рациональный душевный склад греков имел и свою оборотную сторону, практически исключая сколько-нибудь значительный технический прогресс.

Эллин довольствовался тем, что он имеет, не только в плане чисто материальных благ. Аналогично его отношение, скажем, к проблеме скорости передвижения. Цивилизация Нового времени – в полном смысле слова цивилизация высоких скоростей. Паровоз оказался слишком медленным – изобрели автомобиль. Потом не хватило и автомобиля – появились самолеты. И вот уже космические корабли бороздят орбитальное пространство, огибая Землю за час с небольшим… Человек все время куда-то спешит и спешит; проблема энергоносителей стала одной из болезней века. А для античного человека всего этого круга проблем просто не существовало. Ему не нужны были паровозы и пароходы: на море ему вполне хватало парусно-весельного судна, а на суше – лошади, чаще – ослика, еще чаше – собственных ног.