контролировал твою душу. Не смотри на меня так, да, ты меня расстегнула. На этом всё. Хорошая новость — у тебя есть душа. Плохая — твоя душонка ну, очень податливая, — на его губах всё ещё играет бесовская улыбка, которую Эсфирь не терпится размазать по довольному лицу.

Мало того, что их души — родственные, так ещё и… Она широко распахивает глаза, пугая его резкой сменой эмоции.

— Всё это время ты…

Сорвавшийся шёпот почему-то полощет по его сердцу. А её душа, словно обезумела, желая вернуться во власть сладкого голоса.

— Нет, — дёргает бровью Видар. — Это первый раз. И последний.

— Лжешь!

— Как угодно, но твоя душа чувствует, что я не лгу.

— Наследник Каина… Чёрный Инквизитор… Какая же я идиотка, — усмехается Эсфирь, упираясь спиной в бетонную стену.

— Это да. Но при этом — Перерожденная Хаосом. Наша битва была бы невероятной, будь мы по разные стороны рек. Но… — Видар спокойно вынимает руки из кандалов, лениво массируя запястья. — Не смотри на меня так, сама закрыла — сама открыла. Я и пальцем не шевельнул. Почти… — У глаз образуются морщинки от смеха.

Железная дверь в камеру громко хлопает. Внутрь залетает разъяренный Файялл, а следом Изекиль и Себастьян. Трое сначала окидывают удивлённым взглядом расстёгнутого короля, а затем одновременно переводят взгляд на воинственную ведьму у стены.

Себастьян тут же анализирует ситуацию, подрываясь к Эсфирь, но Файялл опережает его. Когда клинки уже покидают ножны, а ведьма лишь гордо приподнимает подбородок, раздаётся властный голос Видара:

— Остановись, Фай. Всё хорошо, — он приподнимает уголки губ.

— Если она что-то сделала — я выпущу ей кишки, — рычит Файялл, замирая на пол пути.

Взгляд Изекиль пропитан ядом и самодовольством, а Себастьян всё же протискивается к Эсфирь.

— Всё хорошо? — интересуется он, внимательно оглядывая подругу.

— Ты серьёзно, Себастьян? — голос Изи острее альвийской стали.

— Не стоит переживаний, Баш.

Эсфирь чуть приподнимает уголки губ, принимая протянутый локоть генерала.

— О, Хаос, убереги меня от этого зрелища, — закатывает глаза Изекиль.

— Закрой глаза, и Хаос тебе не пригодится, — едко вставляет Себастьян, окидывая Изи неприязненным взглядом.

— Думаю, нам всем вместе стоит продолжить разговор там, откуда ты меня украла, — Видар, как ни в чём не бывало застёгивает рубашку. — И, заодно, поужинать.

— Даже не щёлкнешь пальцами и не перебросишь нас? — фыркает Изекиль.

— Мне казалось, протез у тебя только на руке, — ядовито улыбается Эсфирь, а затем растворяется в воздухе, произнеся заклинание.

К моменту, как компания во главе с королём входят в обеденную, Эсфирь уже сидит за столом, лениво потягивая вино. В этот раз Видар не удостаивает её едкими комментариями, да даже взгляда не направляет в её сторону. Он молчалив и задумчив, будто пару минут назад перед ней был совсем иной альв. Поверенные же — отличались яркими улыбками и непринуждённым поведением.

Видар только раз, мельком, скользит по точёному профилю ведьмы, когда та отвечает на очередную улыбку Себастьяна. В груди становится тесно. Хочется снова почувствовать власть над её покорной душой и приказать улыбаться ему.

Король устало трёт пальцами веки, а затем, поднимает бокал:

— Часть нашей армии уже отправилась к землям Третьей Тэрры. Завтра отправляемся и мы. А потому — объявляюПоследний Ужин!

Себастьян, Файялл и Изекиль поспешно обновляют бокалы, тоже поднимая их над столом.

— Последний ужин, что это? — недоумённо моргает Эсфирь, наблюдая за тем, как Себастьян ставит свой бокал с амброзией, быстро наполняет вином фужер ведьмы и снова берёт бокал.

— Ещё одна традиция… Правда, касается она только нас, — Видар обводит взглядом своих друзей. — Мы не знаем, как закончится наступление. И все ли выйдут живыми. А потому — это наш последний вечер в тепле и атмосфере. И в этот вечернет препирательств, — он выразительно смотрит на близнецов, вид которых буквально кричал о том, чтобы вышвырнуть ведьму за дверь. — Нет разговоров о смерти, войнах. Нет ссор. Есть только жизнь.

Эсфирь хотелось восхищённо выдохнуть и тепло улыбнуться каждому сидящему здесь, несмотря на личностные отношения. Но вместо этого она поднимает бокал, кривя губы в ядовитой улыбке:

— Не думала, что Халльфэйр умеет проявлять слабость.

— За слабость! — ядовито улыбается Видар в ответ, снова обескураживая ведьму.

Но настоящий шок ожидал её дальше — за весь ужин не было ни единой нападки друг на друга. Не было сарказма и взглядов-плетей. Лишь смех и разнообразные истории. Одна чуднее другой. Была настоящая семья, рядом с которой Эсфирь чувствовала себячужой.

— М, кстати! — Файялл ставит бокал на стол, сверкая задорным огоньком в глазах.

Он разворачивается к Видару. Последний слегка приподнимает бровь, не отвлекаясь от разрезания стейка.

— Завтра тебе предстоит выбрать жену? — В голосе Файялла чувствуется неприкрытое издевательство.

— Да, точно! — поддерживает Изи. — Будь аккуратнее, а то она насоветует тебе жабу.

— Тогда ему придётся жениться на тебе, — хохочет Себастьян. — Ладно-ладно… На Кристайн!

Эсфирь подавляет в себе дурацкую улыбку, пряча её в бокале вина. Только сейчас она замечает, что в бокалах остальных — амброзия.

— Придурки, — тихо бросает Видар, искренне улыбаясь.

Взгляды короля и Верховной переплетаются. Последняя замирает, понимая, что сейчас — он настоящий. Видар резко переводит взгляд на Изекиль, что-то говоря ей, но Эсфирь всё ещё наблюдает за ним. За тем, как он элегантно отнимает палец от бокала, грозя Себастьяну; как облизывает губы после амброзии, а затем заразительно смеётся во весь голос, демонстрируя своим поверенным (и ей!) яркие ямочки и чуть заострённые клыки.

Кровавый Король, Чёрный Инквизитор, Могущественней Целитель, наследник Каина — всё это не шло ни в одно сравнение с нимнастоящим. Если от первых должен был содрогаться разум, то от второго, в неистовом страхе, дрожало сердце.

23

Она всем видом показывала унылость и безысходность намечавшегося мероприятия. Недовольство предназначалось всем альвам и альвийкам только по одной причине: Эсфирь сидела по правую сторону от трона, критически близко к месту короля.

Солнечный луч скользил по обнаженным участкам кожи, оставлял отблески на ярких волосах и окутывал древнюю темноту блестящими искрами.

Взгляд ведьмы лениво скользит по строкам раскрытой книги в изумрудном переплёте и даже на секунду не поднялся, когда в тронную залу вошёл король. Он на несколько секунд замирает в дверях, плотно стискивая зубы. Цвет платья ведьмы словно выбивает его из колеи. Чёрный так сильно ей шёл. Видару на мгновение показалось, что она — воплощение цвета. Всегда собранная, элегантная, в какой-то вечной затаившейся скорби.

Он невольно скользит взглядом по своему рукаву глубокого, темно-зелёного цвета. Странная усмешка отражается на лице. Всего лишь тон отделял его от чёрного. Но миллиарды красок — от неё.

— Верховная