Анталь Безжалостный вырывает её из лап Кошмара, а та, в свою очередь, видит настоящие ужасы древней магии. Анталь Безжалостный и Лия, вошедшая в альвийскую историю, как Очернённая, вступают с Тимором в страшную по величине битву.

Анталь, стремясь спасти свои земли, подставляет под смертельный удар Лию Очернённую, что даёт ему возможность повергнуть Тимора без возможности восстановить ни магические, ни жизненные силы. Прах Лии Очернённой до сих пор хранится в королевском альвийском склепе.

Благодаря Анталю Безжалостному Первая Тэрра обретает былое величие и возвращает к жизни остальные Тэрры. И начинается новая жизнь Тэрр с грехопадения, как и начертано всей нежити мира…»

Эсфирь глупо хлопает глазами. Это казалось какой-то шуткой. Плевком в сторону остальных Тэрр. Первая Тэрра скрывалась за огромным слоем морока ни один век и никто, кроме Видара и его Поверенных не знал истины. В королях Первой Тэрры — не было и капли благородства нежити, лишь первородный грех, что протекал в жилах каждого правителя. Они былидругие. Другой породы. Не под стать оставшейся нежити. А остальные Тэрры — лишь подаяние для нескучной жизни древнего рода.

— Долбанный альв…

Перед глазами ведьмы яркими вспышками проносятся картины, как он «приручил» Идриса, а, быть может, и саму её. Что за сила в нём скрывается?

Эсфирь резко поднимается, захлопывая книгу.

Ей требуется без малого пять минут, чтобы определить в какой части замка находится Видар, окутать его туманом и перенести в ту самую камеру, где когда-то он угощал её плетью. Только закована в этот раз далеко не ведьма.

— Знаешь, инсанис, я больше люблю доминировать, — миролюбиво начинает Видар, но с каждым его словом голос окутывает могильный холод. — А потому, какого демона ты творишь?

— На что ты способен?

Эсфирь далеко не до угроз. Она не уверенна, способны ли цепи вообще удержать короля.

— Тебе было мало одной ночи? — угольные брови издевательски изгибаются, но голос…

Его голос… Эсфирь не могла подобрать ни одного слова, что могло бы это описать. Холодный. Мертвенный. Убийственный. Кровавый.

— Я не повторяю дважды того, что говорю.

— Я думал, ты жаждешь продолжения, — Видар холодно усмехается.

Казалось, его мало волновали цепи, что сковывали запястья. Да, и вообще вся ситуация. Еще бы, она похитила его в разгар разговора с Файяллом, Изекиль и Себастьяном, которые наверняка уже рыскали по замку. И двое из трёх абсолютно точно хотели прикончить ведьму. Но помощи можно было ждать вечность, а за вечность она могла бы вдоволь поизмываться над ним. Только его это почему-то не пугало. Он не боялся Верховной. Это означал лишь одно — Каин оставил ему достаточно сил для противостояния одному из самых сильных представителей нежити.

— А на что способна ты?

На лице Видара прорисовывается скользкая улыбочка. И будь Эсфирь моложе или неопытнее, она обязательно бы попятилась к выходу, высчитывая на ходу, где могла проколоться. Не беря во внимание, что почти на каждом шагу.

— Тебе было мало одной ночи? — возвращает ему Эсфирь.

— Да! Да, так мало, что приковал себя цепями в подземелье, надеясь на жаркий и страстный исход этого разговора!

По телу пробегают мурашки. Голос. Всему виновником выступал голос. Его. Что заставлял поджилки трястись, а рой мыслей умолял сбежать и забиться в самый темный угол Замка Ненависти.

— Что ты со мной делаешь?

Сладкий, чарующий, обманчиво родной, он заползал под кожу, обнимая каждый волокон мышц.

— Издеваешься? Я прикован! — Видар ярко улыбается, небрежно разворачивая кисти. — Сдаётся мне, что кому-то удалось открыть мою копиюАльвийского подлинникаи убедиться, что я не лгу.

Долгое молчание окутывает их, пока глаза пытаются рассмотреть души друг друга.

— Ладно, довольно шуток, — улыбка превращается в усмешку. — Снимай эти браслеты.

— Что, не настолько силён, чтобы выбраться? — дёргает бровью Эффи.

Король чуть опускает взгляд. Он мог бы выбраться, но… не хотел причинять ей боль.

— Ты ведь не глупая. Наверняка поняла, ктоя икакой силойобладаю, иначе я бы боялся тебя, как все вокруг. Открывай замки.

— Раз обладаешь силой — так продемонстрируй.

Губы правителя растягиваются в лукавую улыбку. Он чуть склоняет голову на бок, наблюдая за суровым лицом из-под полуопущенных ресниц.

Она ненавидит его, ведь так? А с этой секунды начнёт ненавидеть и себя.

«Ко мне!», — Видар с особой страстью наблюдает за тем, как ведьма, сама того не осознавая, приближается к нему, как после очередного негласного приказа руки отщелкивают замки кандалов, а затем тянутся к пуговицам на камзоле и шелковой рубашке; как её пальцы скользят по его оголенному торсу, прямо как в ту ночь, когда они оба, ведомые неясной силой, стремились навстречу друг другу.

Видар медленно облизывает губы. Управлять ею в разы легче, чем кем-либо вообще.

Душа Эсфирь откликалась на зов его голоса с такой податливостью, что он на секунду впал в ступор. Глаза ведьмы плескались ненавистью и ядом, но душа принимала его, как родного и даже «для галочки» не противилась. От её прикосновений дрожь чувствовалась по всему телу. Будто тогда, на проклятой кухне, он подсел на наркотик, а теперь, даже пройдя реабилитацию, не мог с него слезть. Его власть возводилась в абсолют, но раз он так желал её касаний, можно ли было утверждать, что и она владела им?

И он мог сейчас поставить её на колени; мог сделать с ней всё, что только пожелает; мог снова заковать в цепи; мог пользоваться ею с первого дня нахождения в замке, но… не смел. И это касалось не только ведьмы — Видар управлял душами в крайних случаях. Это было чем-то вроде секретного оружия. И сейчас, он добровольно раскрывал секрет ведьме, надеясь, подтвердить свои догадки на её счёт в ответ.

Эсфирь отшатывается от него, сверкая яростным взглядом.

— Прежде, чем ты превратишь меня в лягушку, смею заметить, что я не сделал с тобой ничего страшного, — ухмыляется Видар, всё еще держа руки в цепях. — Хотя, будем честны, очень желал.

— Почему я ни черта не помню?

— Потому что у тебя проблемы с головой.

— Что ты сделал со мной?

— Я заставил тебя целовать меня на протяжении часа без остановки… Ты с таким упоением расстёгивала мою одежду, а потом ты опустилась на колени и…

В глазах Эсфирь тлеют пепелища от пожарищ. Она резко притягивает его за лацкан камзола, готовясь отвесить порцию угроз и лишить жизненно-важного органа.

— Шучу! — Видар резко начинает смеяться, с небывалым удовольствием наблюдая за тем, как ведьма отпускает его и отходит на несколько шагов, скрещивая руки на груди. — Я лишь