От меня не укрылось, как во время пламенной речи Эрвин мельком глянул на кольцо. И тут проверяет на правдивость слов, шельмец! Но теперь-то я не новорожденный слепой котенок и кое-что знаю об этом мире. Так что еще посмотрим, кто кого.

– Знаю, что мои слова не совсем своевременны, но мне нужно взять у вас показания по делу государственного преступника Дьярвира Йорана. Признаться, до сегодняшнего утра именно его считали виновным в вашем исчезновении, – тон Эрвина дал понять, что он и сейчас так считает. Ну не верил матерый гончий в такие совпадения: ночью взяли Дьяра, а утром всплыла и информация о единственной свидетельнице. А за ней с речного дна и сама Тигиан Уикроу. Живая и лишь слегка вредимая.

– Вы правильно заметили, офицер Торон, – кашлянув, отозвался отец. – Ваши слова весьма несвоевременны. Моя дочь должна отдохнуть, набраться сил. Мы едва ее не потеряли.

– И все же я настаиваю…

– Нет, – отрезал крауф Уикроу.

– Это можно расценивать как попытку помешать расследованию? – изогнул бровь Эрвин. И вот как у него так получилось? Он был абсолютно мокрым, до нитки, и при этом излучал надменность аристократа на светском приеме.

– Я дам показания. Клянусь, что расскажу все, что знаю по делу Йорана, – запальчиво произнесла я. – Но дайте мне немного времени.

Я специально не стала уточнять, сколько это самое «немного»: что для мужчины вечность в магазине, то для нас, дам, лишь начало шопинга. Вот и будем оперировать временем, исходя из того, что я все же девушка. И в нашей женской вселенной время течет немного по-другому.

«Немного» я умудрилась размазать слоем в микрон до самого вечера. Но и Эрвин времени не терял. Поняв, что показаний вот прямо сейчас он не получит, офицер выставил у моих дверей охрану. Так, что даже микроб не проскочит, не то что посыльный от принца.

Венценосный жених бывшей Тигиан, как только узнал, что невеста жива, тут же захотел меня увидеть, но получил вежливый отказ в духе «наша дочь еще слишком слаба». Хотя, как по мне, родители просто боялись показать жениху такое страшилище.

Даже у меня, когда я переступила порог отчего дома и увидела себя в зеркале холла, возник вопрос: кто ночью брал лицо мое без спроса, кто пил им, так измяв его?

Подтверждением моей теории стал тот факт, что оздоровительных настоек на моем прикроватном столике ныне стояло вдвое меньше, чем косметических. Среди последних были, кажется, все возможные: от «капель, убирающих круги под глазами», до притирки, удаляющей шелушение на пятках.

Кронпринц же, в ожидании встречи, прислал мне подарок – шикарный букет роз, который тут же поставили в мою комнату. Вот только у цветов был столь странный аромат, что мне даже близко подходить к ним не хотелось. И я попросила их вынести буквально через несколько минут. Хотя остальным запах казался умеренным и приятным. Я лишь пожала плечами: после всех событий, возможно, что-то не так было с моим обонянием. Или розы ни при чем, а все дело в их отправителе?

Вечером меня вновь посетил Эрвин. Все по тому же поводу – показания. Только на этот раз беседовали мы уже при свидетелях. В кресле рядом с камином сидел мой отец. В углу на стуле – лекарь.

– Крауфиня Уикроу, разрешите напомнить, на чем мы остановились в прошлый раз, – начал офицер. Сегодня Эрвин не давил. Видимо, уже не опасался, что я вот-вот умру и унесу с собой тайну в могилу. – Ранее вы уже давали показания. Но они были неполными. Мы лишь начали разговор, и вы успели поведать, что стали свидетельницей разговора посла и Йорана в малой малахитовой комнате императорского дворца. В том, что вы говорили правду, я уверен: артефакт истины ни разу не изменил своего цвета. Вот только едва вы начали описывать сам разговор, как вам стало плохо и пришлось прервать допрос. А ночью, по словам мага, едва не умерли.

«Угу, и не угробила тебе всю линию обвинения», – мысленно поддакнула я, глядя на невозмутимое лицо… противника. Да, именно так я и ощущала Эрвина Торона. И тем, что сейчас он был предельно вежлив, я не обманывалась.

– Я ни в коем случае не хочу препятствовать ходу следствия, – начала я тоном добропорядочного гражданина, который позаимствовала у Молоха, – но и вы меня поймите. Я сейчас не совсем здорова. И если единожды рассказать все, что знаю, в зале суда я смогу, чего бы мне ни стоило отдать этот гражданский долг, то сейчас… Я, как ранее сказала в карете и повторюсь сейчас, готова принести любые клятвы, но на суде.

Вот так. Я не отказывалась сотрудничать с офицером и имперской службой безопасности. Но что взять со слабой девушки, на долю которой выпало столько испытаний? Сегодня моя сила была в моей слабости. И Эрвин это понял. В его глазах я прочитала, что понял. И если при первой нашей с офицером встрече у меня не было шансов, я не знала ничего об этом мире, то сейчас… Маска крауфини сидела на мне как влитая. Я вела себя как Тигиан, улыбалась и вздыхала как она. Единственное, отчего на душе скребли кошки, – оттого, что я обманывала отца и мать Тигиан. Но я поклялась себе, что сделаю все возможное, чтобы они были счастливы, чтобы гордились своей дочерью. Я постараюсь полюбить их, не разбить их сердца, чего бы мне это ни стоило.

Дьяр сдержал свое слово – сделал из меня крауфиню Уикроу. Сейчас во мне не так просто распознать чужую душу. Теперь моя очередь выполнить свою часть договора.

– Значит, вам не придется долго ждать. Суд назначен на завтра, на полдень, – отчеканил Эрвин.

Я же лишь в который раз подивилась скорости местного делопроизводства. Но внешне изобразила трогательную растерянность. Да-да, я такая нежная, ранимая, но если вы, благородный офицер, требуете, то я готова… ради родины, императора и чего там еще идет в комплекте к высокодуховным ценностям трейгорского патриотизма.

Гончий покинул нас, тщательно сдерживая злость. Показания ему из меня выбить так и не удалось. Только клятву, что расскажу все, что знаю, о встрече в малахитовой гостиной Дьяра с послом.

А вот ночь и утро прошли как в тумане. Я не могла ни о чем думать. Зато старшая крауфиня Уикроу сделала это за меня. Подобрала и платье, и украшения, в которых я должна буду появиться на судебном процессе.

И ровно в полдень карета