class="p1">Мое внимание снова привлекает то самое место, что всегда смущало меня в этой комнате: пятна прямо за столом мисс Бэнбери, которые с каждой неделей только разрастаются. Вверх по стене движутся серо-зеленоватые пятнышки, а на самом большом пятне краска уже почти полностью провалилась внутрь. Если раньше пятно походило на небольшую прожилку тускло-голубого цвета, то теперь оно превратилось в круг глубокого черного цвета. На стене как бы изображена схема внутреннего строения Земли: расплавленное черное ядро, а вокруг него коричнево-зеленая мантия. Пахнет сыростью и старой прогнившей картошкой, которую когда-то положили в кухонный шкаф и забыли о ней.

Тут во мне начинают шевелиться обрывки воспоминаний. Воспоминаний о сне, который привиделся мне прошлой ночью и в котором я ощущала себя зеленым светом. Лучом посреди запаха гнили, который, казалось, щипал меня и сводил на нет мое пламя.

– Мэйв! – доносится позади радостный и бодрый голос Хэзер. – Приятно увидеть тебя здесь.

Я отворачиваюсь от стены, но продолжаю ощущать гнилой запах

– Привет.

– У меня потрясающие новости, Мэйв, – улыбается она. – Я не собиралась сообщать тебе, пока не буду уверена на сто процентов, но я только что разговаривала по телефону с музеем, и… раз уж ты здесь…

– С каким музеем?

– С японским. С тем, в котором я хочу поработать летом. Составлять каталог, помнишь?

– А, этот музей. Конечно.

Она, кажется, уже не в силах сдерживать восторг, улыбка растягивается до ушей.

– И знаешь, что мне сказали? Что я могу взять тебя с собой. Зарплата будет почти никакой, но зато можно провести лето в Токио бесплатно. Ты можешь поверить, Мэйв? Ты оканчиваешь школу и – бац – едешь в Японию!

– О, – говорю я, садясь в кресло мисс Бэнбери. – Здорово.

Запах гнили от задней стены снова щекочет мне нос, и где-то в глубине меня как будто что-то трепещет. Что-то похожее на зеленый свет, которым я была во сне прошлой ночью.

– Мне нужно поговорить с вами, – начинаю я. – Насчет «Детей». Они осушают Колодец, о чем вы, наверное, уже знаете. Но теперь Аарон покинул их и помогает нам. Он поможет нам уничтожить их.

Хэзер, похоже, удивляется, но не настолько, как я ожидала.

– О боже. Он сам тебе от этом рассказал? Знаешь, я бы не стала…

– Знаю. Я тоже ему не доверяю, – говорю я поспешно. – Но в данном случае… я ему верю. И не думаю, что у нас что-то получится без его помощи.

Она задумчиво кивает.

– Дело в том, что мне нужно сегодня позвонить в музей и дать окончательный ответ.

Мне кажется, что я неверно поняла ее. Я моргаю. Гляжу на нее.

– Что?

Хэзер качает головой.

– Ничего страшного. Если не хочешь ехать, это тоже прекрасно.

– В Токио? Конечно, я хочу поехать.

– Нет-нет, в этом нужно быть уверенной наверняка, – пожимает она плечами.

Я полностью сбита с толку. Разговор происходит как будто во сне, в котором вся логика отступает на задний план, но при этом все же присутствует в каком-то искаженном виде. Только мне ужасно не по себе от того, что приходится следовать этой логике.

– А можем мы сначала поговорить об Аароне? – настаиваю я. – Просто я не думаю, что…

– Конечно-конечно, – кивает она, немного взволнованно и разочарованно, как будто только что принесла мне подарок на день рождения и не услышала заслуженные слова благодарности в ответ. – Может, я сделаю чай и мы поговорим? Как следует все обсудим.

– Хорошо. И поездку в Японию тоже, да?

Она слегка приподнимает брови и поворачивается к двери.

– Да, конечно, – отвечает она все еще с легким разочарованием в голосе.

Я сижу и жду, когда она вернется. Чувствую себя неуютно. Как будто что-то здесь не так. Слышу щелчок электрического чайника в соседней комнате и медленное бульканье кипящей воды. Хэзер начинает что-то тихонько напевать себе под нос. Исходящий от стен запах вроде бы усиливается.

Откуда вообще взялась эта тема с Японией? Почему она заговорила об этом именно сейчас?

Я представляю, как еду в токийском метро и живу естественной жизнью, складывающейся из идущих друг за другом событий, без всяких волнений по поводу колледжа или выбора профессии. Представляю, как мои родители говорят обо мне так же, как и о моих братьях и сестрах: «Эбби все еще в Бельгии, а Мэйв, наша младшая, в Японии. Да-да, в Японии».

Приятная фантазия. Я бы еще немного пофантазировала, если бы в уголке моего глаза не мелькал зеленый свет. В нос снова бьет запах гнили. Я поворачиваюсь и прижимаю к влажной стене большой палец, цепляясь при этом колготками за ящик стола Хэзер. Перевожу взгляд вниз.

Из замочной скважины ящика торчит золотой ключик. Повернув его, я могла бы заглянуть внутрь. Поступок, конечно, нечестный.

Я бы так поступила, только если бы не доверяла Хэзер.

Зеленый свет становится ярче, и я понимаю, что мое тело мне что-то говорит. Я на секунду прислушиваюсь к нему. Я так долго прислушивалась к мыслям других людей. Пришло время прислушаться к своим собственным. Пора прислушаться к себе.

«Открой ящик, – говорит мое тело. – Сейчас».

Я поворачиваю ключ. Сердце стучит так громко, что его удары отдаются в барабанных перепонках.

Я не сразу понимаю, что передо мной. Сначала мне кажется, что это дохлые мыши. Маленькие серые тельца, аккуратно выложенные в ряд. Но это не мыши.

Это чайные пакетики.

Ряды и ряды чайных пакетиков, словно выстроившиеся шеренгами солдаты. Через два дюйма. Каждый лежит на ватном диске, какими удаляют косметику – наверное, чтобы не испачкать дно ящика. Я беру один и принюхиваюсь.

Ромашка.

Это не просто старые использованные чайные пакетики. Это мои старые использованные чайные пакетики.

По спине у меня бегут мурашки, позвоночник застывает, будто мое тело пронзает зазубренный металлический стержень. Мисс Бэнбери хранит в своем кабинете все когда-либо заваренные мною пакетики. На меня накатывает волна тошноты. Я понимаю, что часть пакетиков она принесла из дома.

Из коридора доносятся ее шаги, и я закрываю ящик. Сердце у меня колотится. Каким-то образом мне удается вернуться на свое место.

– Вот и чай, – говорит она, передавая мне кружку, от которой идет пар.

Я заглядываю в кружку с невинно плавающим пакетиком. О боже!

Хэзер появилась в тот день, когда я отказала Аарону в третий раз. Она-то и сместила его. Я думала, что она защищает меня, а на самом деле она просто взяла дело в свои руки.

Она – это что происходит после третьего раза.

Я держу кружку в руках, крепко сжимая ее ладонями, как будто это единственное, что удерживает меня на земле.