― Руслан… ― я бросилась ему навстречу.

Он обнял меня, и как только я оказалась в его руках, моя жизнь озарилась светом. И больница перестала казаться мне адом, и будущее перестало меня страшить.

Я думала, что он никогда меня не простит. Даже не станет слушать моих оправданий. И именно это и мучило меня все это время.

Только это, и больше ничего.

― Знала бы ты, как мне жаль, ― сказал, зарывшись в мои распущенные волосы.

― Я не хотела, я не…

― Тише. Я все знаю, ― погладил меня по спине и сжал крепче. ― Мне жаль. Мне жаль не только потому, что все, все произошло по моей вине. Не только потому, что я не стал тебя слушать. Не только потому, что из-за меня ты чуть не умерла. Я просто сожалею. Ведь если бы не я, и не мой паршивый характер, все было бы иначе между нами с самого начала. Если ты больше никогда не захочешь меня видеть, я это пойму. Если захочешь вернуться к родителям, поехать в Пакистан… ― он словно не смог заставить себя закончить предложение.

Я только замотала головой и прижалась к нему еще крепче. Мысль о том, чтобы уехать от него, причинила мне физическую боль.

Так мы и стояли, обнявшись, долго, очень долго, и все-таки недостаточно.

― Когда тебя выписывают? ― спросил Руслан через какое-то время.

― Послезавтра, ― подняв голову, взглянула ему в глаза. ― Заедешь за мной?

― Ну, разве что на маршрутке ‒ отец отобрал у меня машину и все кредитки, ― усмехнулся парень.

― Как? Почему?..

― Да… за то, что я снова избил Аверина. Нарушил данное слово.

― Но ведь Аверин сам виноват! ― я никак не могла прийти в себя от такой несправедливости.

― А это неважно. Впрочем, его тоже лишили содержания, да и не только. Собственные козни обернулись против него. Ублюдок сам мне рассказал, что сделал с тобой… ― его лицо стало каменным. ― Хотел ударить побольнее, и видимо, думал, что сможет избежать расплаты. Играл, играл, вот и доигрался. Я не жалею о своем поступке. Хотя, что ни говори, к жизни без золотой кредитки меня отец явно не подготовил.

― Что ж, хорошо, что твоей девушке не так уж важны деньги.

Снова обняв его, позволила себе погрузиться в это теплое неземное чувство. Сейчас он был мне нужен как никогда. За время разлуки я успела безумно соскучиться ‒ мне начало казаться, что я никогда не смогу отпустить его от себя.

Но через час, когда закончилось время посещений, мне все же пришлось это сделать.

Он направился к выходу, а я остановила его рядом с собой, взяла за руку и, наконец, сказала:

― Я люблю тебя, Руслан!

И в его глазах я увидела, что значили для него эти простые слова…

Эпилог

Промышленный город, большой и неказистый. Такой же, как все остальные, похожий на любой другой: ряды страшных хрущевок и современных цветастых высоток, шумные шоссе и магистрали, мосты через судоходную реку и даже, представьте себе, одна, целая одна улица старинного центра.

В честь его 246-летия на высоких столбах были развешаны яркие флажки. 4 ноября, государственный праздник, выходной день ‒ повод для прекрасного настроения! И пусть погода подкачала, и пусть места здесь не слишком живописные, все равно сегодня я была бесконечно счастлива.

Да, я учусь не в МГУ (и даже не в Москве), хоть поступила и туда. Но, в конце концов, и этот вуз не так уж плох, да и есть на свете вещи поважнее моих амбиций.

Нет, я не отказалась от своей мечты. Просто мечта немного изменилась!

Проходя вдоль решетки по направлению к КПП, внезапно я увидела того, кого не ожидала. Точнее, ожидала, конечно, но перед входом на территорию военного училища, а не самой территории за этим забором.

― Птичка! ― помахал мне Руслан.

― Господи, только не говори, что тебе не дали увольнительную! Выходной же! ― расстроенно воскликнула я.

― Прости…

Подойдя ближе к нему, взяла его за руки, которые он протянул мне сквозь прутья решетки. Получилось почти объятие.

Отношения на расстоянии, но все же не совсем. Мы видимся каждые выходные, всякий раз, как ему дают увольнительную.

И я ни разу не пожалела, что поехала в этот город вместе с ним.

― Как дела в институте? ― заправил прядь волос мне за ухо, нежно провел ладонью по щеке.

В красках я описывала ему свой вчерашний день, а сама тем временем любовалась его лицом, самым любимым и родным. Черными глазами, этими ямочками на щеках, беспечной улыбкой. Улыбкой, от которой у меня в животе до сих пор танцуют сумасшедшие бабочки.

На моей руке сияло колечко, с которым человек, которого я люблю больше всего на свете, просил моей руки. Но со свадьбой мы решили подождать до окончания учебы. Руслан хочет устроить грандиозный праздник, а деньги на него у нас появятся только тогда, когда отец возьмет его на работу в свою компанию.

Как выяснилось, военные, и правда, слов на ветер не бросают. Орлов-старший был уверен, что учеба в училище, которое заканчивал он сам, пойдет его сыну только на пользу, и если честно, мне трудно было с ним не согласиться.

Начинала я встречаться с мажором, а замуж выйду за лейтенанта!

И если мой жених не был в восторге от таких суровых воспитательных мер, то с того момента, как его отец помог нам с лечением моего брата, сама я готова была петь ему дифирамбы. И хоть лекарства не обладали стопроцентной эффективностью, все равно для нашей семьи это была очень серьезная поддержка.

Не удержавшись, я коснулась лица Руслана, провела по его щеке, и он наклонился ближе ко мне. Сквозь решетку его губы прижались к моему рту, и я погрузилась в поцелуй, страстный, нежный, сладкий до безумия.

― Люблю тебя, ― прошептал между двумя поцелуями.

Я не смогла ему ответить ‒ просто не хватило дыхания. Но слова и не были нужны.

Ради меня он изменился, и каждый день продолжает меняться в лучшую сторону. Ради него я готова пойти на что угодно.

И мы будем вместе несмотря ни на что.