Поля просит уложить ее спать свою новую лучшую подружку, и они долго шепчутся в детской спальне, пока я перевожу дух на кухне. Болезни детей всегда большой стресс и нести эту ношу одному очень тяжело. Я нес ее так долго, что и не замечал, сколько на это уходит сил и как мне нужно плечо поддержки.

И Кнопке оно тоже нужно.

Вопрос лишь в том, хочет ли им быть женщина в спальне. Или это просто жест доброй воли и обострённое чувство жалости?

Вспоминаю, что ответ наверняка есть у меня в пальто.

Достаю празднично упакованную коробку и кладу ее на стол перед собой. Может там и нет того ответа, что я ищу. Возможно, там какая-нибудь глупость, вроде пепла дуба, для успехов в работе. С нее станется.

Но не в силах больше откладывать, снимаю крышку с коробки и тут же начинаю смеяться.

На мой тихий смех в кухню заглядывает Яна. Широко улыбается, видя, что ее подарок, наконец, распакован и подходит ближе.

– Ну? – спрашивает она.

– Носки с авокадо? Серьезно?

– Ты записку прочитал? – нетерпеливо цокает она.

Беру небольшой прямоугольник и зачитываю вслух:

"Хочу быть, как эти носки. Парой. И если мы в конечном итоге подойдем друг другу, оставляю за собой право завести мопса!"

Прикрываю глаза запястьем и снова смеюсь. Мопс! Хрюкающее слюнявое существо, способное впадать в депрессии. Потрясающая альтернатива.

Идеальный компромисс.

– Иди сюда, – протягиваю руку безумной женщине.

Она делает робкий шаг и забирается ко мне на колени.

– Тогда я оставляю за собой право передумать когда-нибудь по другому вопросу, – шепчу ей на ухо.

Глаза Яны загораются при этих словах, становясь темно-карими. Ведьма, настоящая ведьма. Приворожила, оглушила, заставила менять свои убеждения.

Но ее поцелуй – мягкий и настойчивый – того стоит.

Она того стоит.

Яна. Два года спустя

– У нее один хвост съехал, – констатирую я.

– Я никогда этому не научусь, – вздыхает Дьявол рядом со мной. – У тебя выходит лучше.

– Ещё бы!

– В следующем году ты ее собираешь на первое сентября.

– Я и в этом году ее собирала. Тебе оставалось только сделать хвосты! – возмущаюсь шепотом, чтобы не привлекать к нам внимание таких же нервных родителей первоклашек, как и мы сами. – Мне тоже нужно было время собраться. Посмотри, здесь же негласный показ мод.

Я окидываю взглядом толпу молодых и не очень мамочек и редкие пузатые фигуры папаш. Да, дамы нарядились так, словно пришли на свидание вслепую. Словно это их последний шанс, а не первая ступень в жизнь для их детей. А я что? Я чувствовала, что нельзя ударить в грязь лицом и нужно соответствовать дочери в модном костюмчике тройке, белоснежных гольфах и шикарных бантах на голове. Я же теперь мама!

– Она все равно красивее всех, – улыбается Дьявол.

– Да, взяла от тебя лучшее.

– Мой прекрасный характер?

– Твои супергеройские скулы!

Мы стоим в первом ряду и видим, как выводят на линейку наших семилеток, выстраивают их ровным рядом, а потом вручают первые школьные принадлежности. Лицо Полины светится от радости, она очень хотела пойти в школу. Совсем как я много лет назад.

Это новая забавная игра в нашей маленькой семье: выискивать у нас с Полей что-то общее. Например, нелюбовь к цифрам – один в один я в ее возрасте. Мне казалось, что лучше три часа подряд выводить прописи, чем решить пару примеров. Или цвет глаз, они так и не стали темнее, как у Артура, а сохранили светло-карий градиент. Очень похожий на мой, меняющийся от освещения и настроения. Ещё мы одинаково любим карамельный попкорн, что ее отцу никогда не понять. И готовы миллион раз пересматривать любимые мультики, тогда как он вешается уже на втором повторе. А ещё у нас одна на двоих любовь к блонду и нашему мопсу Пуа. И это навсегда.

– Не верится, что время так быстро пролетело, – шепчет мне на ухо Артур.

– А ещё говорят, что чужие дети быстро растут! Свои ничуть не медленнее, – говорю ему на ухо.

Муж находит мою руку и сжимает ладонь с кольцом. Оно непривычно трётся о пальцы. Непривычно, но, черт возьми, приятно. Прошло всего пару месяцев с нашей тихой свадьбы вдали от родственников, и я никак не привыкну к новому статусу. Дурацкая улыбочка расцветает на губах каждый раз при взгляде на тонкий золотистый обруч.

А уж как визжала мама, увидев его впервые. До сих пор каждый разговор сводится к теме "почему втихаря, а не на всю честную?". Да чтоб жених не сбежал, мам. Хватило ему того единственного раза окунуться в дебри семьи Скворцовых, чтобы на ближайшие тридцать лет пресытиться этим безумием. Мне и так понадобились годы, чтоб убедить его, что яблоко от яблони далеко упало.

– Скучаю по временам, когда она просто агукала в кроватке, – горячее дыхание снова опаляет ушную раковину.

Родители начинают расходиться, уводя своих детей, мы остаемся ждать Полину, уже подружившуюся с другими девчонками. И коммуникабельная она тоже в меня.

В последнее время Артур часто вспоминает, как росла его дочь, рассматривает ее детские фотографии, комментирует каждый кадр из сотни снимков на компьютере. Как будто не в школу ее ведёт, а замуж отдает, честное слово! Ох уж эти папашки.

– О, ну я всегда готова помочь тебе все это вспомнить, – отшучивалась я.

Это тоже ещё одна игра. Мы же договорились никогда не поднимать эту тему. Поэтому я стараюсь касаться ее, только шутя, а Артур с присущим ему достоинством благородно делает вид, что не понимает намеков. Просто я не теряю надежды, что когда-нибудь он изменит свое решение. Стоит только взглянуть на нашу Кнопку: замечательный вышел ребенок. Ещё один такой же лишним бы не был.

Но я не могу лукавить: я счастлива и так. И мир не перевернулся лишь от того, что я никому не передала свою ДНК.

– А ещё говорят, что мужчины не понимают намеков, – хрипло смеётся мне на ухо супруг.

– Что?

– Хочу ребенка, – прикусывает мне мочку уха, посылая заряды по всему телу.

Сердца эта электрическая стрела достигает первой. На секунду я даже глохну от прилившей к мозгу крови. Он это серьезно?

– Не шути так, – поворачиваю к нему лицо и хмурюсь.

– И не думал. Хочу ещё одного ребенка, – четко проговаривает он. – Или двух. Но мопса тогда придется выкинуть.

– Э, Пуашечку трогать запрещено, он наш талисман, – округляю я глаза.

– Ужасно слюнявый и вечно пердящий талисман.

– Ты правда не шутишь? – сжимаю его ладонь сильнее, почти так же неистово, как бьётся сейчас мой пульс.