Тор прошел в угол комнаты и сделал глубокий вдох. Этан поскорее выключил свет на случай, если кто-то наблюдает за ними с той стороны зеркал.

— Ладно. Отправляемся обратно в Кошачью Пристань. Скажем им, что…

— Нет, — заявила Дженнифер Т. — Обратно в эту Вилку Бургазу или как она там называется.

— Но он…

— Мне без разницы, что он сказал, Фельд. Без него я возвращаться не собираюсь.

Дженнифер Т. приняла решение, и это, как всегда, положило конец дискуссии.

Буэндиа, все в тех же плавках и в одном носке, храпел у себя в кровати. На сто процентов оправдывая свое прозвище. Он лежал на спине, положив одну руку под голову. Другая, с сигарным окурком, свесилась вниз. В комнате пахло сигарой, холодными бобами и большим немытым бейсболистом. Из всех семнадцати комнат дома только эта да еще кухня выглядели мало-мальски обитаемыми. Кроме кровати здесь стоял ночной столик, комод с раскиданной мелочью и развернутыми сигарами и громадный телевизор с плоским экраном. Телевизор показывал канал «Фауна» с выключенным звуком. Мохнатый большеглазый зверек на экране лакомился древесной смолой, зажатой в лапке-ручонке.

— Бушменчик, — сказал Этан, и воспоминание о пропавшем отце, ведущем машину по Клэм-Айлендскому шоссе, ударило его под вздох, как тяжелый холодный камень. Что творится там, в мире, который темные очки Мягколапа не хотят больше ему показывать? А вдруг там случилось что-то ужасное? Вдруг отца уже нет в живых?

Буэндиа всхрапнул, закашлялся и рывком сел. Непонимающе посмотрев на детей, он покосился на электронные часы рядом с собой — они показывали 15.12. Вспомнив, видимо, кто такие его посетители, он снова повалился навзничь и застонал.

— Этого следовало ожидать, — сказал он и выругался по-испански. Не стану воспроизводить здесь его слова, скажу только, что ругался он неприлично и витиевато. Свою речь он, в чем не приходилось сомневаться, завершил словами «Хирон Браун», которые произнес как «Керон Брон».

— Значит, вы его все-таки знаете, — сказала Дженнифер Т.

— Знаю, знаю. Еще с тех пор, как был меньше вас. — Говорил он так, будто был сыт Безымянни-ком Брауном по горло. Но Этан, глядя на его пустой, пропахший куревом дом, на убожество его жизни, не мог не подумать, что Буэндиа, возможно, испытывает отвращение к себе самому. Этан знал, что год у него выдался хуже некуда. Он играл свой второй сезон в «Энджелс». Всю свою спортивную карьеру с самой эмиграции в Соединенные Штаты он провел в Национальной лиге, сначала в «Филлис», потом в «Метс». Играл он в центре поля, а после нескольких операций на коленных суставах перешел на правый край. После перехода в Американскую лигу он вообще перестал выходить на поле и всю игру просиживал на скамейке, пока не подходила его очередь отбиваться. Иногда стареющие спортсмены и в качестве назначенных отбивающих достигают больших успехов и продлевают свою карьеру на пару лет. Но отбивание мячей, хотя Родриго Буэндиа делал это блестяще, всегда было только частью его игры. В молодости он числился среди самых выдающихся игроков внешнего поля, покрывал огромные расстояния, ловил легендарные мячи и выбивал со своей позиции бегущих у самого «дома». Роль назначенного отбивающего стала для него не столько переводом, сколько понижением.

Этан многое знал о Родриго Буэндиа, одном из любимых игроков мистера Фельда. Знал, что Буэндиа бежал с Кубы на маленькой лодке и спас по пути во Флориду трех человек. Знал, что Буэндиа стал первым бейсболистом, получившим Тройную Корону за игру в нападении: самый высокий средний балл, больше всего хоум-ранов и больше всего ранов, засчитанных благодаря ему. Счет велся с тех времен, когда еще сам мистер Фельд был мальчиком. Из передачи Барбары Уолтерс Этан почерпнул также, что у Родриго Буэндиа есть красивая жена-блондинка и дочь, которую, как вспомнил сейчас Этан, звали Дженнифер. А недавно газеты и телевидение оповестили всех о том, что Буэндиа во время бегства с Кубы, как выяснилось, никого не спасал. Не то чтобы он позволил кому-то утонуть — просто таких людей, будто бы спасенных им, вообще не существовало.

— А где же все? — спросил Этан. — Где Дженнифер?

Буэндиа закрыл лицо согнутой в локте рукой.

— Ушли. Все ушли. Адвокаты эти. Психологи. Судьи. — Его большая ладонь легла на колено, изрытое жуткими на вид шрамами. — И чертов Брон. Я ему два раза сказал: Буэндиа больше не герой. Я не спасал две женщины и ребенок в Мексиканский пролив. Я получил Тройную Корону. Забил за свою жизнь триста девяносто шесть хоум-ран. Средний балл три пятнадцать. Неплохо, по-моему. Даже чертов Брон надо быть доволен. Буэндиа идет куда-то, и все говорят: «Родриго, ты мой герой».

Он снова сел и прикрылся простыней, посмотрев на Дженнифер Т. Попытался затянуться окурком, который держал в руке, и положил его на столик.

— Теперь Буэндиа больше не герой. Хватит. Когда ехал в эту страну, внутри было что-то большое — один Керон Брон это видел, надо это сказать. Смотрите на Буэндиа теперь. Смотрите! В этом белом доме. Среди белых людей. В этой белой стране. — Он махнул рукой в сторону окон. С застроенного белыми особняками холма, где раньше жили только ящерицы, открывался вид на все Ранчо Энкантадо — а еще дальше, за электрической изгородью и за незримой городской оградой богатства и привилегий, виднелись грязновато-белые здания Большого анахейма. За искусственными горами Диснейленда вздымалась еще одна гора, стеклянная, а за всем этим белой лентой сверкало море. Стадион, где играла команда «Энджелс», тоже был виден отсюда. — Буэндиа старался. Теперь большое, которое было внутри, стало маленькое. Жена, дочь, они это знали, видели. Они видели, потому что… — Голос Буэндиа дрогнул, и большое добродушное лицо сморщилось. — Потому что я им показал.

И он закрыл лицо большими коричневыми руками.

— Мистер Буэндиа, — сказал Этан, — если вы пойдете с нами, вам сразу станет лучше — правда, ребята?

— Точно, — сказала Дженнифер Т. — Вы сразу помолодеете.

Буэндиа взглянул на них сквозь пальцы и спросил неожиданно тонким голосом:

— А далеко идти?

— Я думаю, вы там уже бывали, — сказал Тор, — только давно.

Буэндиа уставился на него таким же взглядом, каким взрослые довольно часто смотрели на Тора Уигнатта.

— Бывал? Давно? — Буэндиа изменился в лице, и все трое ребят, как они согласились потом, в этот миг поняли, что он вспомнил. Его отсутствующий взгляд ушел в свет и тени Летомира, после чего Буэндиа вновь оглядел свой окурок, внимательно глянул на Дженнифер Т. и спросил: — Как тебя звать, детка?

Она посмотрела на Этана, и он понял, какого труда ей будет стоить ответ.

— Дженнифер, — сказала она, героически проглотив «Т», и добавила для верности: — Как вашу дочку.

— Правда? — Буэндиа потер затылок. — Возьми, дочка, сигару с комода и дай мне, хорошо?

— Нет, — отрезала она. — Во-первых, из-за них бывает рак губы. Во-вторых, рак легких. В-третьих, они плохо пахнут. Если б вы не курили столько, то не были бы таким старым, грустным и разбитым.