Секунду постоял, постукивая мобильником по ладони, пробормотал: – Значит, так. Значит, не дышали, – и, взяв со стола ключи, быстрым шагом вышел.

Москва только начинала просыпаться, но движение на набережных с каждой минутой становилось все оживленнее. Нарушая правила, Вяземский тормознул, поравнявшись с неторопливо идущей парой, и оперативники быстро сели в машину.

Посмотрев в зеркало заднего вида, Ян спросил:

– Владимир, ощущения какие? Щека не немеет, кровотечение не возобновляется?

– Все нормально, Ян Александрович! Меня уже господин Сигурдсон… продиагностировал.

Олаф тихонько хмыкнул, поудобнее устраиваясь на сиденье, сплел пальцы на животе, и затих.

Вяземский сосредоточился на управлении автомобилем, пользуясь относительно свободной дорогой, вел резко, агрессивно, перестаиваясь из ряда в ряд, не включая поворотников ушел с набережной в районе Большой Ордынки.

Смотревший все это время в заднее стекло Владимир, сел, наконец, прямо, сказал:

– Все чисто, за нами никто не ехал.

– Да можно было, собственно говоря, не устраивать шахматы на дороге, за нами никто не шел, – пробурчал, не открывая глаз, Олаф.

– Даже если вы параноик, это не значит, что за вами не следят. Кто меня учил? – не оборачиваясь, сказал, улыбнувшись, Вяземский.

– Я, я учил. И хорошо выучил, надо сказать. Да и Владимира, без ложной скромности скажу, тоже неплохо натаскал.

Олаф сохранял расслабленное спокойствие, но Яна это не обмануло.

– Что, вам тоже не дает покоя то, что мы оставили особняк без наблюдения?

– Конечно, черт побери, беспокоит! Но оставаться там мы не могли, а подключать вас к наблюдению – чистейшее безумие и нарушение всех и всяческих уставов!

– Не переживайте так. Что-то мне подсказывает, что в ближайшие два-три часа они никуда не денутся, а к тому времени мы плотно займемся наблюдением.

– Надеюсь, что так. Ох, как надеюсь.

– Олаф, междусобойчик у них, явно, включает более двух участников, при этом они стараются организовать все как можно тише. Сейчас охрана особняка, которая, я думаю, не в курсе происходящего, объясняется с милицией, а господин полковник Суханов срочно гасит пожар. Затем Лесто организует перевозку того, что он прячет в особняке. На это тоже нужно время. А вот куда повезет – зависит от того, когда они собираются проводить ритуал.

– Думаете, все же, Ритуал?

– А как еще вы объясните мертвецов, которых на вас натравили, и монстра в особняке? Особенно его. Вы сами знаете, сколько энергии и какое мастерство нужны, чтобы управлять таким созданием. Так что – там затевается что-то очень и очень серьезное.

– Как я понимаю, сейчас мы займемся экипировкой, а затем отправляемся обратно к особнячку?

– Вы отправляетесь, Олаф. Вы с Владимиром и отправляетесь. А я буду неподалеку.

К поездке в гости к Игорю Львовичу Таня начала готовиться заранее. Позавтракав, она первым делом сбегала в магазин на углу, и купила любимый вафельный торт профессора.

Затем проверила электронную почту, и кратко записала все вопросы, которые собиралась задать Малинину, а также основные факты, по поводу которых хотела проконсультироваться. Она давно заметила, что, профессор относится к большинству собеседников, как к студентам, и подыгрывала ему.

Незаметно для себя, она начала составлять такие «конспекты» перед каждой деловой встречей, и оценила их удобство.

С утра она позвонила Яну, но наткнулась на голосовую почту. Это изобретение операторов связи она искренне не любила, а потому коротко сказала, что собирается в гости к хорошему знакомому, и дала отбой.

Пройдясь по квартире, татьяна решила, что вполне успеет произвести легкую уборку, и вытащила из-за дивана пылесос. Так, за уборкой, обедом, глажкой постиранного белья, и пролетело время до вечера.

В пять Таня решила, что пора остановиться.

Выехать она решила заранее, поскольку визит этот являлся еще и первой ее серьезной проверкой на совместимость с «Бэтмобилем». К тому же, в семь вчера уже начинали образовываться пробки в сторону области.

Подняв дверь гаража, она критически осмотрела корму автомобиля. С непонятной робостью протиснвшись к водительской двери, скользнула на сиденье. Зеркала она отрегулировала еще когда автомобиль перегоняли к ней, но в остальном салон оставался чужим.

Помедлив пару секунд, Таня повернула ключ зажигания.

Мощный двигатель негромко зарычал, и она зачем-то заговорила, обращаясь к машине, – Ну-ну. Все хорошо. Сейчас поедем, – и осторожно вывела задним ходом автомобиль из «ракушки».

По-настоящему она оценила свое приобретение только на Кольцевой. Агрессивная машина заставляла окружающих держаться от нее подальше. Ей никто не садился на «хвост», не пробовал подрезать, машина, как и обещал джигит-умелец, замечательно держала дорогу, и через десяток километров Таня начала испытывать удовольствие от вождения.

Успокоившись, она щелкнула кнопкой аудиосистемы, и нашла «Наше радио». Кабину заполнил голос Шевчука, и Таня окончательно поняла, что на сегодня жизнь удалась.

Правда, страшно хотелось увидеть или, хотя бы, услышать Яна, но, после разговора с автоответчиком, она решила не беспокоить Вяземского. Или тот все еще недоступен, или не может перезвонить. В любом случае, он занят.

Так она уговаривала себя, приближаясь к нужному съезду с Кольцевой.

И все же, она не выдержала. Ругая себя за невыдержанность и оправдываясь, что Яну наверняка будет интересно узнать о гостях профессора и исчезновениях людей, девушка нажала кнопку вызова.

Гудок, другой… и голос, от которого на лице появилась широкая улыбка, а по всему телу прокатилась теплая ласковая волна:

– Алло. Привет, Танюш. Я по тебе соскучился.

Казалось, что улыбка шире уже не будет. Оказалось она ошибается.

– Привет. Я тоже. Не хотела тебе мешать, но, прости, не выдержала. Но у меня есть оправдание! – добавила она поспешно.

– Да не нужно никаких оправданий, Тань. Это очень здорово, что ты позвонила.

– И все равно! Оправдание есть! Я сейчас еду к Игорю Львовичу Малинину. Помнишь, я тебе говорила о нем, когда ты попросил разузнать о всякой чертовщине? Так вот…

Рассказывать Таня умела, и максимально кратко и четко изложила суть вчерашних бесед. Ян слушал, не перебивая, лишь пару раз вставил, – Так. Ясно, продолжай.

– А еще ко мне вчера приезжал Паша Нижегородцев.

Она запнулась, думая, как объяснить Яну, кто это такой, но память у Вяземского была профессиональной.

– Да, помню. Следователь, который предупредил о гибели твоего друга.

– Да. Это он. Так вот, он мне рассказал о том, что в последние сутки пропало несколько человек. Все – молодые здоровые мужчины. И ими интересовались те же люди, что и убийствами с расчленением.