Тем временем последовал новый выпад, лезвие оцарапало щеку оперативника. Тело действовало само. Владимир на противоходе поймал руку с ножом, резко ударил по локтевому сгибу, вынуждая противника согнуть руку, и сделал шаг вперед, стараясь вывести его из равновесия.

Получилось. Свободной рукой оперативник ухватил кулак с зажатым в нем ножом, и резко толкнул от себя.

С тихим хрустом лезвие вошло в глазницу противника. Владимир мягко опустил на пол обмякшее тело и поспешил на помощь Олафу. Впрочем, необходимости в этом не было. Норвежец уже осматривал лежащего у его ног мертвеца. Коротко глянув на напарника, убедился, что с тем все в порядке, и вернулся к прерванному занятию.

– Откуда они появились? – тихо спросил Владимир, присаживаясь на корточки перед трупом.

Олаф молча ткнул пальцем в сторону одной из дверей, слегка приоткрытой, в отличие от остальных.

Владимир присмотрелся к лежащему поперек коридора телу.

– Мы, что, братьев-близнецов уложили? – шепотом спросил он своего старшего товарища, доставая пистолет, и направляя его в сторону приоткрытой двери.

Ответить Олаф не успел. Дверь сорвало с петель и впечатало в стену коридора. А в дверном проеме возникло чудовище, огласившее коридор низким угрожающим рычанием. Существо казалось дикой помесью человека, ягуара и какой-то жуткой, невиданной на Земле, твари. Туловище с широкой грудной клеткой и могучими плечами борца, несомненно, принадлежало человеку, но руки существа заканчивались пальцами с длинными загнутыми когтями. Короткую толстую шею венчала голова гигантской дикой кошки, глаза которой горели первобытным умом и яростью прирожденного хищника.

Стремительно развернувшись в сторону оперативников, чудовище пригнулось, готовясь к броску. Ноги существа, как успел заметить Владимир, напоминали кошачьи, и заканчивались широкими, покрытыми мехом, ступнями.

Ни секунды не раздумывая, он открыл огонь. Пистолет со встроенной системой шумоподавления глухо закашлял. Чудовище пошатнулось, когда пули выбили из его груди облачка кровавых брызг, но не упало, а лишь затрясло головой и снова взревело.

Тихо сказав: – Твою же ж маму, – оперативник сместил прицел, ловя на мушку голову невиданной твари, и в этот момент монстр прыгнул.

Владимир опрокинулся навзничь, продолжая стрелять, но, казалось, ничто не может остановить стремительно надвигающуюся тушу. Глаза существа гипнотизировали, подавляли волю к сопротивлению, становились все больше…

Перешагнув через лежащее тело напарника, Олаф широко, по-медвежьи размахнулся и снизу-сбоку врезал раскрытой ладонью по голове человека-кошки. Владимир мог поклясться, что слышал, как хрустнул от удара череп существа. Тяжело врезавшись в стену, тело обрушилось на пол.

Олаф резко вздернул на ноги ошалело глядящего на него Владимира:

– Все! Визит окончен, скажите хозяевам «всего хорошего».

– Всего хорошего, – послушно сказал Владимир, и напарники понеслись к двери, через которую вошли всего пару минут назад.

Из зала экспозиции уже доносились встревоженные голоса охранников. Пинком открыв дверь, Олаф тут же отпрыгнул в сторону, и в зал влетел Владимир. Увидев набегающего охранника с занесенной дубинкой, упал, не снижая скорости, и, в подкате, за который любой футбольный судья тут же влепил бы ему красную карточку, врезал противнику по ногам.

Неловко взмахнув руками, охранник рухнул, вылетевшая из руки дубинка угодила в одну из тумб, на которых размещались экспонаты выставки, заревела сигнализация.

Уложив своего противника коротким тычком в грудь, Олаф крикнул: – К окнам!

Подав пример, он с разбегу врезался в окно, и в серебристом дожде осколков, покинул здание. Еще раз пнув начавшего подниматься охранника, за ним последовал Владимир.

Перемахнув через ограду, напарники растворились в темноте московских переулков.

Двадцать минут спустя по пустынной набережной Москвы-реки неторопливо шагали двое прилично одетых мужчин. Один из них время от времени промакивал носовым платком глубокую царапину на скуле, каждый раз злобно шипя. Щека болела.

– Да перестаньте вы обращать на нее внимания, Владимир, – не выдержал Олаф, – Всего лишь царапина. К тому же, уже подсохшая. Приедем в офис, протрете спиртом, и все.

– Царапина то, царапина, но черт его знает, какая гадость была на том ноже, – брюзгливо ответил Владимир.

Олаф дружески похлопал его по плечу:

– Не переживайте. Господа, подобные тем, что так невежливо обошлись с нами ночью, предпочитали в своих родных краях яды быстродействующие. Так что, будь лезвие отравленным, вы бы не шагали сейчас рядом со мной.

– Спасибо вам огромное, господин Сигурдсон, – с искренним чувством поблагодарил норвежца напарник, – Умеете вы подбодрить.

– Да не за что, совершенно не за что, – несколько рассеянно отмахнулся Олаф, – А вот шеф наш, кстати, если и не гений, то близок к этому. Впрочем, я тоже.

– С чего такой вывод? – хмыкнул Владимир, удивляясь внезапному изменению темы.

– Ян Александрович очень точно угадал, что кто-то в Спецотделе занимается самодеятельностью, и участвует в авантюре Лесто на свой страх и риск.

– Да, было такое. А почему вы именно сейчас это припомнили.

– Владимир, за нами кто-нибудь следит?

– Нет. Я ничего не заметил.

– Вот именно. И я тоже не заметил. А будь операция санкционированной, то над нами бы уже кружили вертолеты, а с деревьев гроздьями свешивались неприметные люди с видеокамерами и снайперскими винтовками. А вокруг – вы посмотрите только! – и Олаф широким жестом обвел вокруг. Прошелестела мимо одинокая ранняя машина и исчезла в серых рассветных сумерках.

– А еще – нас практически не преследовали. Один из спецотделовских топтунов помчался, но мы его стряхнули через семь минут.

– Олаф, а вы заметили, что наши противники в особняке выглядели, мягко скажем, необычно? Мне они показались не то индейцами, не то эскимосами. А уж это чудище… – Владимира передернуло при воспоминании о скоротечной схватке, – Кстати, как это вы его так, одним ударом?

Молодой оперативник пристально смотрел на норвежца. Олаф помолчал, сказал нехотя:

– Володя, есть у меня, скажем так, некоторые способности, которыми я не очень люблю пользоваться. И оставим эту тему. Хорошо?

Владимир, не раздумывая, кивнул. Раз Олаф просит – значит так надо.

– Я, вот, другую особенность у наших визави в особняке заметил, – Олаф остановился, сунул руки в карманы, и повернулся лицом к реке. Постоял, запрокинув голову и закрыв глаза, вдыхая свежий, еще не убитый выхлопными газами, воздух с воды.

– Они не дышали, Володя.

– Да! Слушаю! – Вяземский крепко прижал телефонную трубку к уху.

Выслушав доклад Олафа, сказал только: – Идите в том же направлении, что и шли. Я вас подберу, – и дал отбой.