бьет наша тяжелая артиллерия. Долгие громы канонады.

К полуночи, по радио: бои на киевском, мелитопольском и запорожском направлениях.

16 сентября 1943 года.

Дождливо, осенне. Падают листья…

В 10.30 пошел в Пубалт… Поработал. Взял последние бюллетени…

«Кронштадт» идет в Москву в ПУ ВМФ — с письмом издательства, в котором говорится: «Рукопись утверждена Ленинградским горкомом и сдана в набор. Просим как можно скорее дать свою визу».

Лениздат готовит издание «Слова о полку Игореве» — «Сказание о погибели земли Русской», которое надо, по сути, именовать «Сказание о величии земли Русской», ибо оно связано с Александром Невским, с Задонщиной и т. п.

Хорошо! У нас подымают всю русскую историю. Надо ее очистить от всяких чуждых влияний, ограничений романовской династии и т. д. Брать все от истоков славянства до Ленина.

В 7.40 вечера, по радио. Штурмом взят Новороссийск… Награждение частей Северо-Кавказского фронта и кораблей Черноморского флота. Салют Москвы и Черноморского флота!

Шаг к Крыму!

Звонок из «Правды» — просьба дать отклик на взятие Новороссийска. Тут же сел писать… Вспомнил Новороссийск, Гражданскую войну, молодость — зажегся, написал…

Звонок из «Ленинградской правды»: та же просьба.

Еще сообщение по радио, но плохо слышно. Войска Центрального фронта форсировали реку Десну, взят Новгород-Северский. Видимо, наши прорвались в сторону Белоруссии, в сторону Гомеля (река Снов — не препятствие). Ломаем Восточный вал…

Все время звонки из газет и пр. Завтра в 19 часов в ДКФ — морской митинг о Новороссийске. Начпубалта поручил мне выступить…

17 сентября 1943 года.

Весь день пишу листовки для 7-го отдела Ленфронта. Подбираю новые материалы, факты; пишу с огромной внутренней устремленностью. Надо внушать немцам: «Война проиграна, фронт на две трети сломлен, остальное тоже доломаем и в том числе группу «Норд» под Ленинградом. Бежать до Восточной Пруссии зимой, под градом ударов трудно, да и это не спасение, ибо с Центрального фронта наши части войдут в Польшу и, освободив ее, закроют вам на Висле все пути отступления — отрежут ваши части. А сами пойдут дальше». Надо внушать беспокойство, тревогу, заставлять их думать о зиме, о тяжелых перспективах.

Залпом написал шесть листовок…

Поехал с С. К. на митинг.

Зал Революции (в Военно-морском училище) полон. Выступил Герой Советского Союза, командир торпедных катеров, капитан 3 ранга Осипов — сипловатый боевой малый:

— Что черноморцы — молодцы, это точно, но и у нас бригада торпедных катеров — будь здоров! Больше сорока кораблей противника уже потопили. Мелочь — транспорта, лайбы и прочее — не считаем.

Встретил летчика капитана М. (он отдыхал со мной в июле 1942 года во Всеволожском).

— Как живем?

— Ничего. Опять был ранен. Фрицы меня на «яке» подбили, но и я два их самолета сбил еще в феврале. Летаем над заливом как хотим. Теперь воздух наш.

Милый, тихий парень, кадровик и работяга. На груди — три ордена Красного Знамени. Хорошо говорил…

Выступил и я, взял аудиторию с места (весь я в последние дни взбудоражен): «Происходит нечто грандиозное, а наши сводки так деловито-скромны. Идет разгром Гитлера — один на один, без «вторых фронтов». И мы свои зубки показываем и врагам, и «друзьям»… Слышен аж треск гитлеровского фронта, взламываем его от Смоленска до Новороссийска». (Бурные отклики в зале.)

Дал и некоторые обобщения…

Радио. Взяты Брянск и Бежица, разгром шести немецких дивизий!

Потом редактор «КБФ» увез меня к себе в редакцию:

— Напиши отклик на Брянск — Бежица, хоть десяток строк!

— Согласен, поехали…

Написал что-то около полосы, а полоса у них 8–9 страниц на машинке. Прорвало — мысли о наступлении, о перспективах, о Балтфлоте, который пойдет вперед по первому приказу. За нами долг: Усть-Луга, Нарва, Таллин, Ханко, Балтийский порт, Рига, Виндава, Либава, Паланга. До пограничного столба и, может быть, дальше. Пусть печатают. Бодро, взволнованно на душе… Вот русский медведь и дерет шкуру Гитлера! А не лазь в Россию!!

В газетах. Крупные награждения ряда наркоматов за строительство Северо-Печорской железной дороги (1847 километров), волжских дорог на правом берегу. Награждены интенданты Красной Армии за хорошую подготовку зимнего обмундирования (очевидно, на зиму 1943/44 года).

18 сентября 1943 года.

…По радио передают мою статью — политический обзор — «Небо России в зарницах» из «КБФ».

Написал предложение 7-му отделу осветить деятельность Гитлера и всего фашистского руководства с точки зрения немецких законов. Уголовный анализ дает неожиданный эффект…

Работа 7-х отделов Красной Армии и Флота приобретает все больший размах. Улучшается техника радиовещания, применяются всевозможные агитмины и агитснаряды… Методы становятся все гибче, формы разнообразнее. Хорошо!..

Два дня части Ленфронта вели наступление на Синявинские высоты… Рывок был сделан хорошо: высоты нами были захвачены. Но ураганным огнем и отчаянной контратакой немцы их снова отбили.

Настроение на Ленинградском фронте не радужное…

Тяжелейший участок фронта. Надо готовить удар еще основательнее.

В 11 вечера, по радио. Крупные продвижения на киевском направлении, взят Миргород; на запорожском и мелитопольском — взяты Ногайск и Верхний Токмак; на днепропетровском — Павлоград. Наши части в десяти километрах от Чернигова. (Записываю главное.)

19 сентября 1943 года.

По радио передали послание Рузвельта. Главное внимание — Тихому океану… О наступлении Красной Армии он говорит с огромным уважением и, может быть, с некоторым изумлением: сравнивает последние события с изгнанием Наполеона в 1812 году. (Это сравнение ставит, таким образом, и вопрос о выходе русских сил в Европу.) Рузвельт говорит, что события в Италии — не второй фронт. Это реализация решений Касабланки, а реализация решений Квебека — впереди. В Квебеке