– Да все нормально, – вступил в разговор второй парень, – не жаловались никогда.

– Замечательно. Тогда ждите где-нибудь тут, никуда не уходите. Слуга вам покажет, где можно сидеть, как понадобитесь – я вас позову.

Мы с Леной отправились наверх, где нам уже накрыли завтрак, быстро перекусили, запив пирожки с мясом компотом, и стали готовиться к тому, чего собирались добиться.

Слуга убрал посуду со стола, и я вслед ему крикнул:

– Гурант, позови парней! Только пусть не натопчут здесь, проследи.

– Хорошо, господин!

Слуга ушел, а я стал дожидаться своих «собачек Павлова», немного волнуясь и переживая, как все пройдет.

Через минуты три парни появились в проеме двери и нерешительно подошли к столу, за которым сидели мы с Леной.

– Берите по стулу, присаживайтесь вон туда, к стене. Не бойтесь, все будет нормально! Сейчас один из вас почувствует укол в голову, а потом ничего не будет чувствовать… хм… в смысле – никакой боли. Никаких неприятных ощущений. Давайте-давайте, шевелитесь, – поторопил я медлительных парней, – время дорого!

Парни сели к стене, я сосредоточился и выпустил «слизняка» на веснушчатого – он ойкнул и схватился за голову, потом успокоился и откинулся на спинку стула, а я обратился к Лене:

– Ну что, пробуем?! Давай мне руку.

Она протянула мне свою руку, я взял ее, сжал и мысленно стал пытаться переложить поводок амгура на нее. Нет, не вышло. Еще раз – сосредоточившись, как бы напрягая все умственные мышцы… Не-а! Ничего! Может, дело в ней? Может, на нее поводок не цепляется?

– Никак не получается. Эй ты, ага, ты! – указал я на черноволосого парня. – Иди сюда. Бери меня за руку… нет, просто стой и держи меня за руку!

Я снова сосредоточился – нет, не получается! Поводок как шел, так и идет ко мне, ничего ему не делается, в общем – пшик.

– Все, пока закончили. Рыжий, иди сюда! – подозвал я первого парня и снял с него амгура. – Идите вниз, если понадобитесь – позову!

Парни, облегченно вздохнув, ссыпались вниз по лестнице, а я уселся за стол, положив голову на кулаки упертых в столешницу рук. Настроение было ниже плинтуса.

– Не переживай, получится! – стала успокаивать меня Лена. – Было бы странно, если бы сразу все и получилось! Может, что-то пропустил – полистай еще, почитай, может, найдешь, где ошибся?

– Пойми, все описано правильно, все вроде как верно – а не получается! Ну что такое?! Давай читать, что еще можно тут сделать…

Мы снова углубились в «фолианты», или точнее сказать – свитки.

Около часа прошло в молчании и сопении, потом Лена хлопнула по столу рукой так, что я вздрогнул.

– Нашла! Я нашла! Слушай: бла-бла-бла… вот! «И гаур должен понимать, что для того, чтобы его амгур был связан с другим человеком, недостаточно просто этого захотеть, надо уметь объединить свою ауру с аурой того человека, как будто он передает ему часть себя, и тогда…» Бла-бла-бла, в общем, вот! Ты понял что-нибудь из этого?

– Да хрень какая-то! Часть себя… ауру… я ауру-то не умею видеть, какую на хрен ауру объединять, если я ее не умею видеть? Вечная история с этими чертовыми древними письменами – так замутят, так тиной затянут, катрены-матрены всякие, Нострадамусы хреновы! Давай читай дальше! И я почитаю – может, где-то и отловим истину…

Читали мы два часа… потом пообедали, угрюмо глядя в тарелки с вкуснейшим бульоном с грибами, травами и кусочками мяса, – я даже не чувствовал вкуса, в голове все время вертелась дурацкая расхожая фраза: истина где-то рядом!

Есть такая штука – ноу-хау, то есть «знаю как». Вроде вот все знаешь, а прибор не можешь открыть! Почему? А у него вот такая хитрая защелка, что надо сдвинуть чуть в сторону и влево, и панель снимется! И не надо было выламывать крепления здоровенной отверткой… надо только знать – как! Всего-навсего… вот только узнать бы – как? Ведь чувствую, чувствую, что должно быть просто и легко! Открыл «защелку» – и вот тебе амгур, моя дорогая подруга!

Пообедав, снова уселись за «литературу», и за чтением трактатов прошло еще два часа… вернее не прошло, а пролетело!

Я упрямо перематывал и перематывал звонкие листы и искал истину… Мелькали какие-то теологические обоснования сущности амгуров, обоснования величия Ормазды и падения Ахримана, какое отношение амгуры имеют к божественной сущности Ахримана и как они в свете величия Ормазды разрушаются от прикосновения истинно верующего слуги Ормазды – вся эта хрень меня только раздражала.

Я вскочил, заходил по комнате, бормоча под нос все ругательства, какие знал, не обращая внимания на насмешливый и укоризненный взгляд Лены, потом еще больше разозлился, подбежал к деревянной коробке с листами трактатов и перевернул ее, рассыпав их по полу.

– Вот вам! Тварюги! Не могли написать нормальный учебник «Пособие начинающему гауру» или «Руководство по управлению амгурами»! Понаписали какую-то хрень, туманные намеки и дебильные теологические выкладки! Ну кому они нужны?!

– Им и нужны, – тихо засмеялась Лена. – Ну чего ты взбеленился? Ты же знал, что это не будет так просто! Хотел за минуту научиться?

– Хотел! А почему нет?! А эта дрянь, – я пнул ногой стопу драгоценных скрижалей, ушибив палец о тяжелые листы, – тормозит меня! Ну почему надо писать, как средневековые алхимики? Почему надо все полунамеками и обиняками? Ну почему нельзя написать: сделать вот эдак и вот так – и получите результат!

– А кастовость? Зачем тогда учителя, если можно научиться просто по книге? Не забывай, каста жрецов только и держится на том, что их знания не общедоступны. Вот смотри, выкрали мы записи – и что поняли в них без учителя? Мало чего.

– Это да, – грустно кивнул я и пошевелил ногой лежащие на полу медные пластинки. Мне даже стало стыдно за свою вспышку, и я начал потихоньку складывать листы в коробку.

Листы были острые, я неловко взял один из них, он провернулся у меня в руке и порезал мне большой палец, на котором сразу выступила кровь и закапала на лист меди.

Я выругался, сунул палец в рот, раздумывая – сколько лет этим чертовым листам? Не хватало еще подцепить какую-нибудь экзотическую местную заразу через порез.

Сплюнул на пол окрашенную красным слюну, вытер кровь с порезавшего меня листа и бросил в коробку… Посидел, посасывая палец – если зараза попала, может, я ее высосу из раны, как яд! – и вдруг в голову стукнуло: я ведь только что прочитал на листе что-то странное, пока держал его у глаз, ну-ка, ну-ка…

Достал лист из ящика, посмотрел на него… ага! Вот в чем дело – он резко отличался от остальных листов тем, что текст был написан не ровным, каллиграфическим почерком переписчика или же маститого ученого, автора трактата, а нетвердой рукой, отчего буквы были разного размера и неравномерно продавлены.

Прочитав несколько абзацев, я с восторгом понял: вот оно!