девочка, тебя я спасти не сумел.

— Командир, — донеслось со стороны лестницы, где торчала над полом голова четвертого старичка. — Энрике готов, шею сломал, когда с этой жирной телкой с лестницы полетел… Еще одну я подстрелил, а другие ушли… Там эти, свежее мясо понавылезло. Херачить начали, пришлось отойти.

Голова у меня закружилась, небо принялось раскачиваться туда-сюда, словно я очутился внутри громадного колокола. Но я заставил себя встать, опереться на немеющие ноги, уцепиться за что угодно, за последние лучи второго солнца, за молекулы воздуха, за собственное ослиное упрямство.

Если и сдохну от рук этих тварей, то не на коленях.

— Ну что же, — на этот раз спокойствие далось Цзяню нелегко. — Так тому и быть. Давайте на места, а я займусь ритуалом…

Меня он не боялся, он видел в каком я состоянии, понимал, что я отдал все силы.

— А этот? — от тычка в спину я чуть не свалился на труп Джавала.

— Этого мы разрежем на куски, для удовольствия, — Цзянь смерил меня взглядом. Только сначала он посмотрит, как умрет девчонка. Подергается, слюни попускает… красота. Оценит, какую ошибку совершил, когда отказался от моего приглашения. Быстро по местам!

Приказа старички ослушаться не могли.

— Сам, все сам, — бормотал комотделения, оттаскивая тело в сторону. — Что за жизнь? Работаешь как проклятый, постигаешь и хранишь то, что не каждому дано, а взамен? Никакой благодарности, а в помощниках — одни идиоты.

Он все время наблюдал за мной, не отворачивался, и поэтому я не пытался напасть. Нет, я очень медленно, шажок за шажком, отодвигался от Цзяня, перемещался к краю площадки, туда, где меж двух зубцов виднелась широкая щель.

В драке у меня шансов нет, к тому же против сытого врага с ножом, но сил на один рывок мне хватит.

— Пламя не умирает просто так, — Цзянь поворошил ногой угли, принялся стаскивать на них тлеющие поленья. — И те, кого я убиваю, тоже не гибнут просто так. Превращаются… — он ухватил шатенку за волосы, отчего та вскрикнула. — Не ори, дурочка. Все быстро кончится.

Треснула под ножом майка, открылись плотные груди в грязном бюстгальтере, мокрый от пота живот. Я сделал еще шажок и остановился — не рискнуть ли, не броситься ли, ухватить злобного гада за горло и сжать изо всех сил.

— Женщина, прекраснейшее творение природы, — Цзянь перерезал девушке горло так буднично, словно раздавил мокрицу, и кровь полилась на угли, зашипела. — Раз, и нет ее. Только мы дадим ей шанс прожить еще раз, стать священной плотью. Ты ведь думаешь… — комотделения хмыкнул, — мы просто безумцы? О нет, это очень, очень далеко от истины.

Эх, поздно, слишком долго я колебался.

И я прыгнул, не на Цзяня, чего он ждал, а прочь от него, в сторону щели, буквально вбил себя в нее. Ноги ослабели, подогнулись, но инерция сработала, треснули зацепившиеся за уступ штаны, и я кувырком полетел с высоты второго этажа.

Мне повезло, я впилился не в камень, а в бархан.

Теперь вскочить, и из последних сил прочь, к ближайшему убежищу вон за тем каменным блоком.

— Ивааан! — донеслось издалека, я не понял откуда.

Серый песок взвихрился, поднялся столбом, а когда тот рассыпался, на его месте возникла раскоряченная фигура типа пугала с надетым на него старым пальто. Качнулось нечто вроде капюшона, из-под которого глянули многочисленные черные глаза.

Передо мной стоял дрищ.

Глава 22

Так это что, выходит, я ушел из лап старичков только для того, чтобы меня убила эта вот тварь?

Я помнил, насколько непредсказуемы и быстры дрищи, как сложно попасть в них из автомата. Сил у меня оставалось не больше, чем у мыши, переплывшей Каспийское море с севера на юг, и если сказать прямо, то меня шатало от слабости.

И все же я бросился на него с голыми руками — другого варианта у меня не было. Вздумай я побежать, он снимет меня первым же выстрелом, упасть на колени и сдаться — позор такого размера, что видно через Великую Китайскую Стену.

Естественно, я не знал, где у дрища уязвимые места, и атаковал его как человека. Попытался заехать кулаком по физиономии, ну или по тому, что ее заменяет, и добавить коленом в пах, по крайней мере в то место, где должны сходиться нижние конечности,хотя в наличии последних я сомневался.

Кулак мой зацепил невесомую преграду вроде паутинки и врезался в нечто твердое, угловатое вроде камня.

— Ых, — сказал я, но и дрищ закряхтел недовольно, от него прянуло запахом апельсиновых корок.

Коленка же сопротивления вообще не встретила, будто проскочила через пустое место. Невольно меня шатнуло вперед, и чтобы не упасть, я обхватил попытавшегося отскочить противника обеими руками.

Ощущение было, словно я вцепился в вешалку — не плоть, а суповой набор из костей, или очень прочных жил, или пластиковых трубок,или толстой проволоки. Ладони закололо, трепетание пошло по серым лохмотьям, и я заподозрил, что это вовсе не маскхалат, а нечто вроде кожи или перьев, то есть часть тела.

И тут дрищ завопил!

Звук ударил меня в лицо, и словно расплющил его, превратил в плоский блин без носа. Уши попытались скататься в трубочку, а в глубинах мозга проснулись нейроны, дремавшие чуть ли не со времен первых млекопитающих.

Судя по воплю, противнику моему было очень больно.

Он попытался ткнуть меня стреляющей «палкой», но получился хилый толчок в живот. Я же замахнулся и ударил еще, целясь в ту глазастую черную каменюку, что пряталась под капюшоном, но это стало ошибкой — из хватки одной рукой он вывернулся, и я снова едва не свалился.

— Дрищиии! — полный страха вскрик донесся со стороны башни, но я не оглянулся.

Я видел перед собой врага, и желал уничтожить его — как многие тысячи лет назад, в те времена, когда из оружия люди использовали только собственные волосатые ручищи, заточенный кол да тяжелый камень.

Я снова ударил, а затем прыгнул, чтобы сграбастать эту верткую тварь — раз ты не выносишь моих прикосновений, то я тебя обниму покрепче, и даже может быть поцелую. Если конечно бешенство не дожует мой мозг прямо сейчас, и тогда то, что останется от меня, попытается тебя сожрать.

Дрищ почти увернулся, но я ухитрился снова ухватить его, на этот раз за «руку», ощутил