жить тут и выплачиваешь ей содержание до конца жизни. Это оговорено в моём завещании.

— Конечно, — кивнул я, соглашаясь с тем, что это важно. — Безусловно, Ксения Альбертовна ни в чём не будет ущемлена. Будет жить так же, как прежде.

— Или лучше, — усмехнулся Озеров.

— Или лучше, — согласился я, понимая, чем вызвана эта усмешка.

Дед просто не верил в то, что у его младшей дочери может наладится личная жизнь. Но она же начала молиться Рандому, а это означало, что теперь ей будет везти.

— Ещё одна моя просьба касается Светланы, — проговорил он и на некоторое время уставился в потолок, видимо, собираясь с мыслями.

— Я слушаю тебя, — ответил я и подумал, что это самая частая фраза, которую я говорю в последнее время. — Постараюсь сделать всё, что от меня зависит.

— Боюсь, придётся сделать даже больше, — дед посмотрел на меня, и я увидел в его глазах озорные искры. — Я так понимаю, что ты в курсе дел Туманова?

Я сразу не понял, что резануло мне уши. И лишь потом понял, что резануло их не мне, а Игорю. Озеров сказал не «твой отец», а Туманов, причём очень пренебрежительно.

— Ты про долги? — решил уточнить я.

— Да, — со вздохом ответил дед. — Про бесконечные долги, вызванные пристрастием к азартным играм. Про непрекращающиеся попытки достать денег. Про то, что с каждым разом он готов идти на всё большие жертвы только для того, чтобы его допустили к карточному столу.

— К сожалению, да, — ответил я, вспоминая скрюченные пальцы и выпученные глаза, когда Николай Туманов пытался выпросить у меня денег на ещё одну игру. — Не далее, чем сегодня вечером я имел весьма неприятный инцидент с его участием, когда он остался без выигрыша.

— Смотри, только не пойди по его стопам, — проговорил мне Озеров почти слово в слово то, что говорила мне сестра. — Не дай бог, заразишься этой самой игроманией. Я с небес спущусь и тебе по жопе надаю, понятно?

— Понятно, — я не смог сдержать смеха, но, отсмеявшись, нащупал бумагу, которую пытался отдать тётке. — Кстати, вот ваши деньги, которые вы отдавали за моё лечение. Не пригодились.

— Вот даже как? — дед мельком глянул на чек, но даже не заинтересовался им. — Мне, знаешь ли, деньги уже ни к чему. Совсем скоро я уйду туда, где ими никто не пользуется. Так что нет. Ксюше я тоже нормально оставлю. А вот Свете… Свете это понадобиться. Нам с тобой… — он посмотрел на меня, хохотнул и махнул рукой. — Хотя кого я обманываю, — тебе. Именно тебе, дорогой мой, предстоит сделать так, чтобы твою сестру не продали в сексуальное рабство, как они называют свои договорённости о браках. Тебе предстоит сделать так, чтобы она стала самодостаточной современной женщиной, которая сама сможет выбирать себе партнёра. Это понятно?

— А то как же? — я, конечно, понимал, что и сам всем этим заниматься не буду, но полагал, что Игорь придерживается того же мнения. — Не хочу смотреть, как её, словно барана, отдают в обмен на деньги, которые будут проиграны в ближайший месяц.

— Вот именно, — кивнул мне дед и перешёл на шёпот. — А ты представляешь, как она будет мучиться, когда её будет нелюбимый тискать?

Мне не хотелось представлять, поэтому я поспешил заверить старика:

— Поверь, для родной сестры я сделаю всё, что угодно. Твои слова не останутся неуслышанными, — а внутри я тормошил Игоря.

«Ты же поможешь сестре? — уточнил я. — Я же не зря распинаюсь? Я-то скоро свалю, а эту кашу тебе расхлёбывать».

«Конечно, — ответил тот. — Она один из самых близких мне людей. Именно по духу. Я с основанием рода почему заморочиться решил, потому что тогда смог бы стать опекуном Светкиным и, не без скандала, перевести её в свой род».

— Что ж, я рад, — он откинулся на подушки с чувством выполненного долга.

Казалось, что с него свалился груз, давивший на старика долгие годы, а теперь, когда его нет, Озеров мог свободно вздохнуть. Даже щёки его порозовели.

* * *

И тут мне стало не по себе.

Даже передёрнуло немного.

«Что с тобой? — спросил у меня Игорь, который тоже почувствовал, что со мной что-то не так. — Ты, словно дрожишь?»

«Да вроде нет, — ответил я, проверяя одновременно все показатели организма, да и прислушиваясь к своему собственному сознанию. — Всё в порядке. Но надо дальше наблюдать».

«Хорошо, — Туманов некоторое время помолчал, а затем добавил: — А то страшно, когда бога начинает колбасить».

Скажем так, не страшно, но неприятно. Боги обычно бессмертны. Однако, если о них начинают забывать, они постепенно теряют свою силу. А потом… тут я поймал себя на мысли, что не знаю, какая судьба ждёт таких богов. Просто не задумывался об этом.

Убить же бога возможно, но не так просто. Для этого нужна либо дьявольская сила, либо специально созданный для этого инструмент. Таким инструментом, в принципе, может служить что или кто угодно. Вот только сделать его не так-то уж просто.

Дед Озеров сполна насладился тем, что скинул с себя тяжеленный груз ответственности, и повернулся ко мне.

— А как ты получил эти деньги? — он кивнул, указывая на карман, в который я убрал чек. — Не гласом ли пользовался, чтобы добыть выигрыш?

И по пронзительности его взгляд сейчас соперничал с небом, раскинувшимся над Олимпом.

«Скажи ему, что нет, — вмешался Игорь, да так быстро, что я ничего сообразить не успел. — Никакого гласа».

— Нет, — проговорил я, усмехнувшись и положив ладонь на прохладную руку Озерова, лежащую поверх одеяла. — Никакого гласа. Выигрышем я обязан сугубо богу Рандому.

Но дед словами о боге не заинтересовался. Его, кажется, интересовал только этот самый глас.

«Игорь, у меня к тебе серьёзные вопросы, — сказал я тоном, лишь частично предполагающим иронию. — Что ещё за глас?»

«Рандом, — сказал он, впервые, или около того, обратившись ко мне по имени. — Давай не сейчас, а? Я обязательно тебе расскажу, но чуть позже, хорошо?»

— Это отлично, что ты не пользовался гласом, — проговорил в этот момент Альберт Эдгарович.

Я развёл руками, реагируя на обоих собеседников одновременно. Ну а что