class="p1">Она фыркнула. — Чушь собачья. Ты занимался тем, что жевал внутреннюю сторону щеки.

Мои брови приподнимаются, когда я ухмыляюсь. — Уделяешь мне пристальное внимание, Рочестер?

Ее взгляд поворачивается к Мали и Кэму, но ее слова предназначаются мне, когда она понижает голос немного ниже. — Лучше, чем представлять тебя надо мной в постели, когда мы в разгаре вечеринки.

У меня слегка отвисает челюсть, когда недоверчиво усмехаюсь.

— Ты делаешь это, когда возбуждаешься, — объясняет она.

То, что она это знает, не сулит мне ничего хорошего. Девин, возможно, и сможет определить, когда я несу чушь, но способность Лейкин читать меня идет гораздо дальше. Если она увидит, что я ввязался в это дело больше, чем следовало бы, мне конец.

С другой стороны… Мне все равно пиздец.

— О! — взвизгивает Мали, роняя мешки из рук. — Лейкин, пойдем со мной. Монти здесь.

Даже не взглянув в мою сторону, Лейкин уходит, и они вдвоем взволнованно направляются к передней части дома. Я делаю глоток пива, используя его, чтобы скрыть закипающую во мне ярость, когда мы с Кэмом встречаемся посередине.

— Кто, черт возьми, такой Монти? — рычу я, слишком явно.

— Монтгомери Роллинз, — говорит он.

Роллинс. Фамилия звучит знакомо, но я не могу вспомнить его. — Почему я уже слышал это имя?

— Потому что его отец — Джеремайя Роллинз.

— Сенатор? Сукин сын.

Он кивает. — Это он. Судя по всему, они познакомились с ним в клубе несколько недель назад и завязали дружбу. Ты бы об этом узнал, если бы не пропустил костер.

Отлично. Так что в том, что Лейкин теперь дружит с тем, кого СМИ называют одним из самых привлекательных холостяков Северной Каролины, виноват я. Джеремайя Роллинз может стать следующим президентом, и если его сын чем-то похож на него, он именно такой парень, с каким я представляю себе Лейкин в конечном итоге.

— Однажды я встретил его, когда он заехал за ними на ланч, — продолжает Кэм. — Они думают, что он классный, но, если ты спросишь меня, он гребаный придурок.

Его слова находят отклик в тот момент, когда Лейкин снова появляется в поле зрения с рукой Монти, обнимающей ее за плечи. Неважно, что с Мали он ведет себя так же трепетно — это проблема Кэма.

Ему нужно убрать свои гребаные руки от моей девочки.

20

Особенность дня рождения в том, что все внимание приковано к тебе. И обычно это здорово. Мое удовольствие — цель всего вечера? Звучит потрясающе. Вот только… это не так.

Потому что единственное, чего я хочу прямо сейчас, это найти способ побыть наедине с Хейсом. А когда вечеринка посвящена тебе, это становится еще труднее сделать. Даже отсутствие в течение получаса может заставить кого-то задуматься, где я.

Мали подходит и садится рядом со мной. — Это наша вечеринка, и ты можешь поплакать, если хочешь?

Я хихикаю, только наполовину забавляясь. — Мне весело. Это отличная вечеринка.

— Это отличная вечеринка, — соглашается она. — Но другая часть была проклятой ложью.

Глядя на нее, я вздыхаю. — Это просто отстой. Вот и все.

В том, что Кэм и Хейс всегда рядом друг с другом, нет ничего нового. Они так долго были близки, что, естественно, их тянет друг к другу. У нас с Мали то же самое. Но прямо сейчас я просто хочу, чтобы его тянуло ко мне.

О, Боже. Я завидую своему брату.

Мали смотрит, как я тереблю свои шорты. Я сменила это отвратительное платье сразу после того, как все пришли сюда. И когда она попыталась оспорить это, я воспользовалась предлогом, который был у меня в заднем кармане с тех пор, как я надела эту штуку.

Я не хочу рисковать тем, что кто-то увидит мою тампонную нитку.

Она не смогла с этим поспорить, и я победила, переодевшись в майку и джинсовые шорты.

— Эй, — она подталкивает меня локтем. — У меня есть идея.

Мои брови хмурятся, когда она спрыгивает со стола для пикника и направляется туда, где ребята настраивают пивной понг. Я не знаю, какого черта у нее припрятано в рукаве, но находиться где угодно, только не рядом с ней, глупо.

Не мой рот принесет мне неприятности. А ее.

Через несколько секунд я встаю и направляюсь к ней. Она скрещивает руки на груди, стоя перед Кэмом. Честно говоря, на секунду я задаюсь вопросом, собирается ли она попытаться причинить ему боль.

Отправить его в больницу было бы отличным способом оставить нас с Хейсом наедине.

Вместо этого она улыбается. — Хорошо, мы набираем новые команды.

— Что? — спорит Кэм. — Ты не можешь этого сделать. У нас всегда одни и те же команды.

— Я знаю, и мне не хочется проигрывать в пивной понг на собственной вечеринке из-за того, что вы с Хейсом — некая властная пара. Это несправедливо. — Она держит голову высоко, показывая, что не собирается отступать.

Мой брат закатывает глаза и стонет. — Прекрасно, но ты проиграешь не из-за этого. Ты проиграешь, потому что не сможешь сделать ни одного выстрела, чтобы спасти свою жизнь.

Ее рот открывается, чтобы возразить, но затем она коварно улыбается. — За этот комментарий я выбираю тебя.

— Дерьмо.

— Ага, — поддразнивает Мали. — Сам загнал себя прямо в это.

Он опускает голову. — Я знаю.

Поворачиваясь ко мне, Мали подмигивает, и я клянусь, я так сильно люблю ее прямо сейчас. — Лей, твоя очередь.

Я смотрю на нее как на сумасшедшую. — Хейс, конечно. Я хочу выиграть.

Кэм недоверчиво усмехается. — Это несправедливо. Ни у кого из нас нет ни единого шанса.

— С таким отношением — нет, — укоряет его Мали. — Черт возьми, Другой Бланшар. Ты сегодня просто на высоте.

Его глаза прищуриваются, когда он смотрит на нее. — Когда мы не будем праздновать твой день рождения, ты опустишься вниз.

— Может быть, когда у тебя будет день рождения, — говорит она, а затем продолжает, как будто она не намекала на минет у всех на глазах. — Ладно, все остальные партнеры будут определяться так же, как мы все решаем. Эйч?

Хейс достает из кармана складной нож и протягивает его ей.

— Э-э, что ты с этим делаешь? — спрашивает Монти.

Мали, будучи маленькой дрянью, улыбается как психопатка. — Проверяем группы крови каждого. Те, у кого совпадут, станут партнерами.

Ужас наполняет лицо Монти, и мы все храним молчание, пока Оуэн не прерывает его смехом. После этого смех становится заразительным — все мы смеемся над тем, как он думал, что она говорит серьезно. Мали, однако, разочарована.

— Оуэн! — скулит она. — Я могла бы продержаться еще хотя бы минуту.

— Бедняга выглядел так, будто