С наибольшим чувством обсуждались сравнительные достоинства чая и какао. Сам я, признавая все, что можно сказать относительно вреда стимулирующих и возбуждающих веществ, склонен многое говорить в пользу чая. Зачем отказывать себе в таком невинном возбудительном средстве в часы усиленного движения, если можно побороть реакцию более глубоким отдыхом в часы бездействия?

Воскресенье, 28 мая. Ночью было приключение. Одна из лошадей (серая, которую я водил в прошлом году и спас с оторвавшейся льдины) или упала, или хотела лечь в стойле, тогда как голова ее с обеих сторон была привязана. Она билась и брыкалась до того, что тело ее перевернулось задом наперед и попало в крайне неудобное положение. К счастью, почти тотчас мы услышали шум и перерезали веревки. Отс поставил ее на ноги. Она была сильно напугана, но теперь опять совсем здорова, и ее проезжали, как всегда.

Как обычно, читал молитвы. После полудня прошелся на лыжах вдоль берега бухты. На обратном пути пересек ее поперек. Ветра почти никакого, небо ясное, температура ‑25° [‑32 °C]. При таком морозе воздух удивительно мягкий. Как ни может это показаться парадоксальным, но верно то, что ощущение холода не согласуется с показаниями термометра, а обусловливается прежде всего ветром, а затем, в меньшей степени, влажностью воздуха и носящимися в нем ледяными кристаллами. Не могу себе отдать ясного отчета в этом, но могу положительно заверить, что при безветрии и температуре ‑10° [‑23 °C] мне бывает холоднее, чем было сегодня, когда термометр опустился до ‑25° [‑32 °C], а ветер и влажность воздуха, по‑видимому, оставались одинаковы.

Удивительнее всего то, что мы никакими средствами не можем измерить влажности или даже осадков или испарения. Я сейчас говорил с Симпсоном о непреодолимых трудностях, мешающих опытам в этом направлении, так как холодный воздух может содержать лишь самое малое количество влаги, а насыщение требует очень небольшой разницы в температуре.

Понедельник, 29 мая. Еще один прекрасный тихий день. Выходил и до и после полуденного завтрака. Утром ходил с Уилсоном и Боуэрсом смотреть термометр, поставленный у Неприступного острова. По пути туда всегда сопровождавшая меня собака залаяла. Мы смутно ее видели и поспешили к ней. Оказалось, что она лает над молодым морским леопардом. Это уже второй, найденный нами в проливе в этом году. Он нужен нам для коллекции, но жалко было убивать его. Длинное, гибкое тело этого тюленя можно назвать почти красивым в сравнении с обыкновенным толстым, неуклюжим тюленем Уэдделла». Бедное животное быстро поворачивалось из стороны в сторону, уклоняясь от ударов по носу, которыми мы хотели его оглушить. Поворачиваясь, оно широко открывало пасть, но странно — ни одного звука не вырывалось из нее, даже шипения.

После второго завтрака мы на санях увезли нашу добычу, сперва сфотографировав животное при магниевом освещении. Понтинг сделал большие успехи в этом искусстве, с помощью которого можно зимой получать художественные снимки.

Лекция — Япония. Вечером Понтинг порадовал нас прелестным докладом о Японии, сопровождая его замечательными туманными картинами собственного изготовления. Ему всего лучше удаются описания эстетических наклонностей этого народа, которому он, безусловно, симпатизирует. Он показал нам радостные японские праздники цветов в честь вишневого цвета, ириса, хризантемы, мрачного цвета бука, водил нас по дорожкам лотосовых садов, куда ходят мечтать в часы серьезного настроения. Он нам показал также красивые виды гор Никко, городов, храмов, исполинских Будд. Потом, более туристским слогом, он говорил о вулканах и их кратерах, о водопадах и горных теснинах, о крошечных, заросших деревьями островках, о характерной черте Японии — купальнях и купальщиках и т. д. Его описания полны жизни, и мы очень приятно провели вечер.

Вторник, 30 мая. Занят своими физиологическими исследованиями. Аткинсон видел морского леопарда у приливной трещины. Это был тюлень‑крабоед [77] — молодое и очень энергичное животное. Любопытно, что он в противоположность вчерашнему морскому леопарду шумно отбивался, издавая прерывистое, гортанное рычание.

Ходил к дальнему айсбергу, у которого собралась публика, привлеченная Понтингом, явившимся туда с фотокамерой и магнием. Было тихо и сравнительно тепло. Сердце радовалось веселой болтовне и смеху. Хорошо было смотреть, как лошади со своими провожатыми подходили из темноты, еще более оживляя картину. Небо в полдень было необыкновенно ясное, а к северу даже ярко освещенное.

В течение последних трех дней мы наблюдали необычайно высокие приливы, так что аппарат для измерения их испортился и возникло некоторое сомнение в правильности нашего способа измерения. Дэй занялся этим вопросом, который мы сегодня подвергли основательному обсуждению. Измерения приливов окажутся бесполезными, если мы не будем уверены в точности нашего способа. Вследствие высокого прилива на прибрежном льду образовались лужи соленой воды, и сегодня, во время охоты за тюленями‑крабоедами, в этих лужах показались очень яркие вспышки фосфоресцирующего света. Мы полагаем, что причина их — маленькие копеподы. [78] Я только что нашел упоминание о таком же явлении в книге Норденшельда «Вега». [79] Он и, по‑видимому, еще до него Белло [80] отметили это явление. Любопытный пример биполярности.

Другим интересным явлением, замеченным сегодня, было перистое облако, освещенное солнцем. Уилсон и Боуэрс наблюдали его на 5° выше северного горизонта, тогда как солнце было на 9° ниже горизонта. Мы высчитали, что без рефракции облако должно было находиться на высоте 12 миль. Если допустить рефракцию, то явление представляется весьма возможным.

Среда, 31 мая. Утром небо было облачное и температура поднялась до ‑13° [‑25 °C]. После второго завтрака отправился к «Краю земли». Лыжи вязли в снегу не только в глубоких сугробах. В воздухе чувствовалось что‑то удручающее. Мне стало очень жарко, и я пришел с прогулки с обнаженной головой и руками.

В 5 ч ветер после полного затишья вдруг подул с юга со скоростью 40 миль в час, и с тех пор у нас пурга. Ветер порывистый, от 20 до 60 миль в час. Никогда не видал я, чтобы буря нагрянула так внезапно. Из этого можно судить, как легко было бы заблудиться, отойдя от жилища даже на небольшое расстояние.